В одной из бесед с писателем Феликсом Чуевым (книга Сто сорок бесед с Молотовым
Молотов привёл один из многих фактов, который характеризует Сталина, как великого дипломата: Рузвельт умел прятать своё отношение к нам, а Трумэн не умел прятать. Откровенно и очень враждебно к нам относился. Они распланировали даже, как они оккупируют Советский Союз, выпустят эмигрантов из Америки, снабдят их оружием, войсками, те создадут своё правительство (на роль спасителя планировали даже вытащить из нафталина А.Керенского) уничтожат коммунистов, раздробят Советский Союз на кусочки, оторвут национальности друг от друга.
Но Трумэн не зная Сталина (общался с ним в первый раз), не мог и подумать о том, что Сталин великий дипломат и не ему Трумэну, перехитрить Сталина. На конференции в Потсдаме рядом со Сталиным сидел специальный советник по международным законам Голунский, заведующий юридическим отделом МИДа, он переводил.
Но он не только знал языки, он очень хорошо знал законы, и поэтому Сталин посадил его рядом с собой, чтоб нас не надули.
Сталин, будучи дипломатом, от рождения, в то же время, всегда пользовался в подобных случаях услугами специалистов, для того, чтобы даже в мелочи его не надули западные компаньоны. Сталин не раз говорил, что Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами победы. Русские, воюют замечательно, говорил он, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают того, что они завоевали. А то, что мы сделали в результате этой войны, я считаю, сделали прекрасно, укрепили Советское государство.
Это была моя главная задача. Моя задача как министра иностранных дел была в том, чтобы нас не надули. По этой части мы постарались и добились, по-моему, неплохих результатов. Но в этом конечно, прежде всего, это заслуга Сталина. Вот, например, нас волновал польский вопрос и репарации.
И мы добились того, что хотели, хотя нас всячески старались ущемить, навязать Польше буржуазное правительство, которое естественно, было бы агентом империализма.
Но мы Сталин в первую очередь и за ним я держались такой линии, чтоб у себя на границе иметь независимую, но не враждебную нам Польшу. На переговорах и раньше споры шли о границе линии Керзона, линии Риббентроп Молотов. Сталин сказал: Назовите, как хотите! Но наша граница пройдёт от Львова западнее в 100 километров.
Черчилль возразил: Но Львов никогда не был русским городом. На что Сталин в ответ спросил: А Варшава была Черчилль замолчал, ибо хорошо знал о том, что Варшава, как и Польша, входили в состав России. Видный французский ученый, писатель и общественный деятель Р.Гароди имел все основания заявить: Когда Сталин говорил в 1931 году: Если мы не будем производить, 10 миллионов тонн стали в год, то меньше чем за 10 лет нас раздавят, он был прав. Десять лет, то есть 1941 год.
Если бы он тогда не совершил то невероятное усилие, которое, действительно, с человеческой точки зрения, стоило очень дорого, мы бы сейчас жили в эпоху Освенцима… В определенных исторических условиях сначала нужно делать то, что необходимо, даже если это будет стоить больших человеческих усилий. Я считаю, что с человеческой точки зрения если Европа сегодня свободна, так это благодаря Сталинграду и Сталину.
