Как живут женщины в Афганистане
20-летняя жительница Кабула Ашрафи Бахтияри беседует со мной в комнате в присутствии старшего брата. Он же открыл мне дверь в дом, дабы соседи убедились, что я пришёл именно к нему. На улице девушка встречаться отказалась: «По законам талибов* я не должна разговаривать с посторонним мужчиной, если он не мой муж или родственник, у меня будут проблемы». Базар девушка посещает вместе с братом, надев голубую паранджу. «Талибы формально разрешили женщинам ходить с открытым лицом и без сопровождения мужчин, — говорит она. — Но все так изрядно запуганы их прошлой властью 20 лет назад, когда за нарушения нас избивали палками, что никто им не верит…Сегодня разрешено, а завтра запрещено». Ашрафи учит русский язык и хочет уехать из Афганистана на учёбу в Россию, откуда (она признаётся честно) вряд ли вернётся.
«Мои отец и мать — современные люди… Мама рассказывала, как при власти шурави спокойно ходила по городу в европейском платье. Меня тут ждёт замужество, домашняя тюрьма — и ничего больше». Афганистан — одна из редких стран, где женщины живут меньше мужчин: в среднем 40 лет (!). Обозреватель «АиФ» поговорил с жительницами республики, и выяснил: за редким исключением они здесь находятся в аду.
— Существует мнение, что после американской оккупации женщинам Афганистана дали свободу, — объясняет 53-летняя афганка Фируза Карими (имя изменено — Авт.), в 1984-1989 гг. учившаяся в Ленинграде на хирурга. — Это не так. В Кабуле для западной прессы показательно демонстрировали «новых афганок»: депутатов парламента, полицейских, журналисток, не носивших бурку (так называют паранджу) и раздававших интервью на хорошем английском. Но в провинции ситуация осталась прежней. Моя подруга живёт в Хосте, там всего 11 тысяч населения. Показывается на людях только в бурке (открыть лицо — практически то же самое, что выйти голой). Десять лет назад она в одиночку пошла на базар, торговцы отказались продать ей фрукты: «Вернись с мужем». Когда подруга захотела устроиться на работу, супруг её избил: «Шлюха, хочешь пялиться на посторонних мужиков» Она кричала, на помощь никто из соседей не пришёл. Полиция не обращает на это внимания: если пожаловаться, в лучшем случае посоветуют «уладить проблемы миром». Случалось, что в провинции мужья убивали жён из ревности или в бытовой ссоре. Но полицейским можно было заплатить, и они выносили вердикт: погибшая сама упала, споткнулась или покончила жизнь самоубийством.
Ещё со времён первого премьера-коммуниста Нур Мохаммада Тараки (1978 год) девушкам Афганистана запрещено выходить замуж раньше 16 лет, а выплата калыма за невесту отменена. На деле в афганских регионах всем плевать. Повсеместно регистрируют религиозные браки никах (церемонию проводит мулла) 40-летних мужчин с 12-летними девочками. Рожать юным афганкам приходится каждый год, и нередко измученная ранними родами малолетняя жена гибнет, а вдовцы женятся заново. «Вы не представляете, что в Афганистане за больницы! — плачета 25-летняя Гульали Мохаммади, сотрудница RAWA — организации, борющейся за права женщин. — Врач-мужчина не имеет права осматривать девушку, его даже не талибы — местные жители сразу убьют. А женщин-докторов почти нет: если кто получит образование, то старается уехать из страны. У нас огромная смертность при родах: в провинциальных больницах нет горячей воды и электричества. А ведь в средней афганской семье жена рожает по 10-15 раз подряд».
В провинциях Кандагар и Гильменд, если муж разводится с женой, семья нередко выселяет её из дома. Такое происходит и с вдовами. Детей родня мужа кормит, а супругу нет: она лишний рот, что в Афганистане проблема. Оставленные всеми, такие женщины зачастую умирают от голода. В пути от Шерхан-Бандара (граница с Таджикистаном) до Кабула я видел нищенок в грязных голубых паранджах: сидя прямо на дороге рядом с проносящимися машинами, обнимая ребёнка, они умоляют у водителей подать им хлеба.
«Официально у невесты есть финансовые гарантии, — поясняет 20-летняя Ашрафи Бахтияри. — Заключается брачный контракт, где указывается сумма денег, которую жена получит после развода. Скажем, моя знакомая из бедного кишлака по контракту должна обрести $3 500 (252 000 рублей – Авт.), есть и такие, у кого обозначено $10 000 (720 000 рублей – Авт.). Но в реальности заставить потом заплатить сложно. Человек и его семья просто скажут: „У нас нет денег“. И как действовать дальше Кстати, запрет калыма тоже не работает. Те браки, что я знаю, всегда заключались с подарками родителям невесты: баранами, золотом, тканями. Фактически девушку продают».
В Кабуле на первый взгляд всё по-прежнему. Хватает женщин с открытыми лицами (гуляющих без мужчин), граффити с изображением дам со стен никто не удаляет. Группы женщин сидят в кафе, беседуя друг с другом за чаем. На перемену из школы для девочек выбегает толпа радостных учениц: талибы обещали, что женщины смогут получать образование. Однако за рулём авто девушку больше не увидишь. В Министерстве иностранных дел женщин в кабинетах я не замечаю, хотя ещё три года назад пресс-аккредитацию мне выдавала молодая чиновница МИД Афганистана.
«Талибы упразднили Министерство по делам женщин, заменив его на Министерство по поощрению добродетели и предотвращению порока, — горько усмехается 42-летняя Джамиля Хамиди, экс-сотрудница аппарата президента. — Я не вышла на работу. Девушки-полицейские заперлись дома и молятся, чтобы за ними ночью не пришли со словами: „Вы служили американцам, пора рубить вам голову“. 20 лет назад талибы отрезали женщинам пальцы за лак на ногтях, били палками. Страх остался. Мне рассказали про одну вдову в Герате. У неё слепая дочь, и она не может пойти на базар, по старой памяти боится палочных наказаний. Соседи помогают ей, организовали доставку продуктов…Так и живём».
Возможно, талибы пока не трогают женщин, потому что надеются на то, что афганское консервативное общество само всё вернёт на круги своя. 29-летняя Зарифа Гафари, ставшая мэром городка Майдан-Шар в сорока километрах от Кабула, в первый же день своей работы подверглась атаке группы мужчин: её закидали камнями. В другой раз житель Майдан-Шара открыл огонь из автомата по машине Зарифы. Его схватили, а он не понимал, за что: «Баба не должна руководить, это грех». В итоге Гафари не смогла жить в городе под своим управлением: она ездила в офис из Кабула. «Афганистан — государство мужчин, — считает студентка Кабульского университета Бенафша Сулеймани. — Всем учившимся в институтах девчонкам лучше уехать. Люди вне Кабула не видят ничего плохого в том, что женщина носит бурку, не покидает дом без мужа, не работает, исправно рожает детей… Иметь своё мнение от неё не требуется. Нашей стране не выбраться из Средневековья, пока не сменим менталитет. Но менять его не собираются».
У блокпоста талибов по дороге в Кундуз в стекло моей машины стучит нищенка с детьми. Жестами показывает на рот: просит дать поесть. Я беру хлеб, но отдаю осторожно, дабы не соприкоснуться пальцами. В Афганистане даже случайно женщину задеть нельзя — будет скандал. Сейчас много обсуждений по поводу того, как изменится положение женщин при «Талибане». Хуже им не будет: просто уже некуда.
Георгий Зотов
*«Талибан» — запрещенная в РФ организация
