В 1919 году поэтесса Марина Цветаева сдала обеих дочерей в приют, выдав их за сирот.

Свой поступок она объяснила желанием обеспечить детям полноценную жизнь. Правда, вместо «полноценной» жизни девочек ждали ужасы сиротства. Цветаеву, впрочем, это мало трогало: получив от заведующего приюта письмо , что ее двухлетняя дочь кричит от голода, Марина написала в своем дневнике:
«Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность».
Маленькая Ирина умерла, так и не дождавшись встречи с матерью, не дожив и до трех лет, а вот Ариадну Цветаева успела забрать. На похоронах дочери поэтессы не было. В своей записной книжке Марина писала:
«Чудовищно — Да, со стороны. Но Бог, видящий мое сердце, знает, что я не от равнодушия не поехала тогда в приют проститься с ней, а от того, что не могла»
О непростом, даже жестоком характере Цветаевой ходили легенды. Семья, а в особенности мать, подарила Цветаевой ощущение собственной избранности, уникальности, и в то же время сформировала личность, абсолютно отчужденную от жизни. В большей степени от нрава поэтессы страдали самые близкие ей люди. К детям (за исключением сына Мура) Цветаева была холодна; под запретом были любые проявления доброты, нежности, не говоря уже о том, что, сдав дочерей в приют, Марина не позволила старшей, Ариадне, называть себя матерью — только на «Вы»!
Неприязнь к детям у Цветаевой проявлялась с юности.
Известен случай, когда Марина, будучи еще незамужней девушкой, оказалась однажды на званом ужине в доме, где росла маленькая девочка. Малышка, стремясь напроказничать, ползала под столом и меняла местами туфли у гостей. В конце вечера обнаружилось, что «правильная» пара сохранилась только у Цветаевой.
Сама Марина объяснила это тем, что проучила ребенка:
«Когда она подползла ко мне в первый раз, я уколола ее булавкой в ногу. Она не сказала ни слова и только посмотрела на меня, а я — на нее, и она поняла, что я могу уколоть еще раз. Больше она не трогала моих туфель».

Источник