В 1919 году поэтесса Марина Цветаева сдала обеих дочерей в приют, выдав их за сирот.

В 1919 году поэтесса Марина Цветаева сдала обеих дочерей в приют, выдав их за сирот. Свой поступок она объяснила желанием обеспечить детям полноценную жизнь. Правда, вместо «полноценной» жизни

Свой поступок она объяснила желанием обеспечить детям полноценную жизнь. Правда, вместо «полноценной» жизни девочек ждали ужасы сиротства. Цветаеву, впрочем, это мало трогало: получив от заведующего приюта письмо , что ее двухлетняя дочь кричит от голода, Марина написала в своем дневнике:
«Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность».
Маленькая Ирина умерла, так и не дождавшись встречи с матерью, не дожив и до трех лет, а вот Ариадну Цветаева успела забрать. На похоронах дочери поэтессы не было. В своей записной книжке Марина писала:
«Чудовищно — Да, со стороны. Но Бог, видящий мое сердце, знает, что я не от равнодушия не поехала тогда в приют проститься с ней, а от того, что не могла»
О непростом, даже жестоком характере Цветаевой ходили легенды. Семья, а в особенности мать, подарила Цветаевой ощущение собственной избранности, уникальности, и в то же время сформировала личность, абсолютно отчужденную от жизни. В большей степени от нрава поэтессы страдали самые близкие ей люди. К детям (за исключением сына Мура) Цветаева была холодна; под запретом были любые проявления доброты, нежности, не говоря уже о том, что, сдав дочерей в приют, Марина не позволила старшей, Ариадне, называть себя матерью — только на «Вы»!
Неприязнь к детям у Цветаевой проявлялась с юности.
Известен случай, когда Марина, будучи еще незамужней девушкой, оказалась однажды на званом ужине в доме, где росла маленькая девочка. Малышка, стремясь напроказничать, ползала под столом и меняла местами туфли у гостей. В конце вечера обнаружилось, что «правильная» пара сохранилась только у Цветаевой.
Сама Марина объяснила это тем, что проучила ребенка:
«Когда она подползла ко мне в первый раз, я уколола ее булавкой в ногу. Она не сказала ни слова и только посмотрела на меня, а я — на нее, и она поняла, что я могу уколоть еще раз. Больше она не трогала моих туфель».

.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий