хр. Кодар, Забайкальский край, Россия
… Видавший виды «Урал» с рёвом и треском прорывается сквозь сонный лес, пересекает бурные ручьи, болота и ленивые речки, растерявшие свои берега и позабывшие путь. Подобно кораблю в штормовом море, машина ныряет вниз и вверх, с холма на холм, кренится, заваливается, но уверенно держит курс — туда, где земля, вздымаясь острыми вершинами Кодарского хребта, тянется к низкому небу, и прильнув к нему, растворяется в облаках, как в объятиях.
О деревянные борта нашего таёжного судна волнами бьются пышные ветви, отяжелевшие от утренней влаги, а в открытом кузове, как на палубе, — мы, с побелевшими костяшками пальцев и мокрыми спинами. Хлёсткие ветки летят навстречу – и мы пригибаемся, словно кланяясь коварным таёжным духам, которые, перешёптываясь и свистя на птичий манер, издевательски скачут меж деревьев и давятся от хохота, нарочно осыпая наши покорные затылки шквалом крупных ледяных капель.
Мы везём с собой в горы палатки, верёвки и каски, везём ледорубы и маленький топор, везём график, большие планы и шум – всё, чего без нас там нет.
А эти горы никого не ждут. На исходе лета Кодар потчует гостей дождями и снегом, а в самую жаркую пору напускает мошку и гнус. Кодар не манит, не глядится в зеркальную озёрную гладь и прячется в облака от фотокамер. Воздвигнув зубастые черные стены и заполнив долины льдом и моренами, он бережёт свой суровый покой, роняет пенистые водопады с головокружительных высот, украшает лиственницы круглыми дождевыми каплями, растит крупную голубику и прячет золотинки в быстрых ручьях.
— Прииски здесь у нас, золото добывают. Лес возим. Работа есть, — кивают жители местного посёлка, одетые в камуфляж и болотники выше колен. — При Союзе были здесь урановые рудники, геологи были. Теперь-то нет. Зимой у нас -30 стоит. Ну дак это ничего, если без ветра. Только теперь-то ветра: лес порубили в округе… Работа есть. Есть работа.
Множество таких посёлков, почти наполовину состоящих из железнодорожных вагонов, спущенных на землю, жмётся к полотну Байкало-Амурской магистрали. Поезда останавливаются там на минуту, на две, как будто из вежливости, и снова набирают ход, оставляя позади покосившиеся заборы и ветхие крыши. Неустроенность быта и разбитые дороги, трещины в которых заливают гудроном с помощью кухонных чайников, резко и больно контрастируют с величием сибирской природы, богатства которой текут и текут сквозь наши пальцы, как золотинки в таёжном ручье…
#juliasled
