Как читать Терри Пратчетта.

Тер­ри, а точ­нее, сэр Те­ренс Дэ­вид Джон Прат­четт не по­хож на большинство ав­то­ров фэн­те­зи — уче­ных, в сво­бод­ное от фи­лоло­гичес­ких или эт­ногра­фичес­ких шту­дий вре­мя раз­вле­каю­щих­ся со­чини­тель­ством, или как ми­нимум дип­ло­ми­ро­ван­ных гу­мани­тари­ев. Так же не­похо­жи на глу­боко­мыс­ленное, «вы­сокое» фэн­те­зи его кни­ги — па­родий­ные и ироничес­кие, мес­та­ми на­поми­наю­щие фан­фи­ки  и дру­гие «недолитературные» яв­ле­ния. Тем ин­те­рес­нее его ис­то­рия — ис­то­рия челове­ка, затянутого в ли­тера­туру слов­но про­тив собс­твен­ной во­ли.

В от­ли­чие от Ль­ю­иса и Тол­ки­на, с юнос­ти увле­чен­ных ми­фоло­ги­ей и лингви­сти­кой, и окон­чивших прес­тижные уни­вер­си­теты Ро­улинг и Ле Гуин, Прат­четт с детс­тва интересовался фан­тасти­кой и ужа­сами, а в 17 лет (в 1965 го­ду) бро­сил шко­лу, что­бы ус­тро­ить­ся в бэ­кин­гемшир­ский еже­недель­ник Bucks Free Press. Он сме­нил ра­боту в нес­коль­ких та­ких же ре­ги­ональ­ных из­да­ни­ях и да­же был пресс-сек­ре­тарем Цен­траль­но­го управ­ле­ния по элек­тро­энер­ге­тике Ве­ликоб­ри­тании. В пос­то­ян­ной руб­ри­ке «Children’s Circle» в Bucks Free Press Прат­четт под псев­до­нимом Дя­дюш­ка Джим опуб­ли­ковал око­ло сот­ни рас­ска­зов для де­тей и во­об­ще с юнос­ти увлекался со­чини­тель­ством, но пер­вая кни­га из се­рии про Плос­кий мир, сде­лав­шая ав­то­ра зна­мени­тым, бы­ла на­писа­на толь­ко в 1983 го­ду. Оставить же ра­боту в пресс-служ­бе и сос­ре­дото­чить­ся на ли­тера­туре Прат­четт смог толь­ко в 1987-м, по­­сле вы­хода чет­вертой кни­ги. С это­го мо­мен­та и до своей смер­ти в 2015-м он ста­биль­но раз в год вы­пус­кал хотя бы по од­ной кни­ге о Пло­ском ми­ре, не счи­тая про­из­ве­дений из других цик­лов и мно­гочис­ленных со­про­води­тель­ных ма­тери­алов.

В 1990-е Прат­четт ста­новит­ся са­мым про­дава­емым ав­то­ром Великобритании. Сум­марный ти­раж его книг в эти го­ды — бо­лее 85 милли­онов эк­зем­пля­ров, они пе­рево­дят­ся на 37 язы­ков. В 2000-х он уступа­ет пер­вое мес­то по ти­ражам Джо­ан Ро­улинг, но проч­но удер­жи­ва­ет вто­рое.
В 1998 го­ду Пратчетт ста­новит­ся ка­вале­ром ор­де­на Бри­тан­ской Им­пе­рии, а в 2009-м за слу­жение ли­тера­туре ко­роле­ва да­ру­ет ему по­чет­ный ти­тул ры­царя-ба­калав­ра (по­­сле это­го он собс­твен­но­руч­но вы­ковал се­бе меч из ме­те­орит­но­го же­леза).
В 2007 го­ду у Прат­четта ди­аг­ности­ру­ют ред­кую фор­му бо­лез­ни Альцгейме­ра. Пи­сатель жер­тву­ет мил­ли­он дол­ла­ров в фонд борь­бы с болезнью, сни­ма­ет­ся в филь­ме, приз­ванном боль­ше рас­ска­зать о ней, и выс­ту­па­ет за ле­гали­зацию эв­та­назии в та­ких слу­ча­ях, как у не­го са­мого. На­чиная с 2012 го­да Прат­четт уже не мо­жет пи­сать сам — дик­туя тексты с по­мощью прог­рамм рас­позна­вания ре­чи, он про­дол­жа­ет вы­пус­кать по две кни­ги в год. Пи­сатель умер 12 мар­та 2015 го­да.

Плос­кий мир

В пер­вую оче­редь Терри Пратчетт ас­со­ци­иру­ет­ся с книгами о Плос­ком ми­ре. Плос­кий мир, или Диск, Discworld, — все­лен­ная, в ко­торой плос­кая зем­ная твердь дер­жится на че­тырех сло­нах, сто­ящих на спи­не ги­гант­ской че­репа­хи А’Ту­ина, плы­вущей в бес­ко­неч­ном кос­мо­се. В этом ми­ре ма­гия вы­пол­ня­ет функ­цию фи­зичес­ких за­конов: «ма­гичес­кое по­ле» Дис­ка запол­ня­ет раз­рыв в тка­ни фи­зичес­кой ре­аль­нос­ти, бла­года­ря ко­торо­му толь­ко и мо­жет су­щес­тво­вать мир на спи­не у че­репа­хи. В цен­тре Дис­ка на­ходит­ся Пуп, в го­рах над ко­торым оби­та­ют бо­ги (ре­аль­ные, по­тому что в них ве­рят). За­кан­чи­ва­ет­ся Пуп Кра­ем, с ко­торо­го низ­верга­ют­ся в космос во­ды оке­ана (как устро­ен кру­гово­рот во­ды в Плос­ком ми­ре, неизвес­тно: у Края слиш­ком силь­ное те­чение, а ис­сле­дова­телей, ко­торые ту­да смог­ли доб­рать­ся, смы­ло во­дой). Са­мый круп­ный и прак­ти­чес­ки един­ствен­ный го­род Плос­ко­го ми­ра — Анк-Мор­порк, оли­цет­во­рение Большо­го Го­рода, в ко­тором рас­по­ложен Нез­ри­мый уни­вер­си­тет, сфе­ра дея­тель­нос­ти ма­гов. Анк-Мор­порку про­тиво­поло­жен Ланкр — деревенская ипос­тась Плос­ко­го ми­ра, это сфе­ра дея­тель­нос­ти ведьм. Есть еще Клатч, стра­на-ан­та­гонист, ку­да ез­дят за эк­зо­тикой, с ко­торой кон­ку­риру­ют и за­тева­ют вой­ны, что­бы от­влечь вни­мание граж­дан от внут­ренних проб­лем.

Если по­пытать­ся вы­делить две ос­новные ли­тера­тур­ные тра­диции, которым Плос­кий мир обя­зан сво­им рож­де­ни­ем, по­лучит­ся, что это, с одной сто­роны, так на­зыва­емое вы­сокое, или ге­ро­ичес­кое, фэн­те­зи (образец жан­ра тут «Вла­сте­лин ко­лец» Тол­ки­на), а с дру­гой — са­тира (обазцы жан­ра — «Пу­тешес­твия Гул­ли­вера» Свиф­та и «За­повед­ник гоблинов» Сай­ма­ка). Пер­вая тра­диция стро­ит раз­ра­ботан­ный до ма­лей­их де­талей вы­мыш­ленный мир и из­бе­га­ет па­рал­ле­лей с ре­аль­ностью (не слу­чай­но Тол­кин всег­да так нас­той­чи­во от­ри­цал та­кие па­рал­ле­ли во «Влас­те­лине ко­лец»); вто­рая все­цело со­сре­дото­чена на со­ци­аль­ной рельнос­ти, и вы­мысел тут — лишь еще один спо­соб го­ворить о ней. Возможно, кни­ги Прат­четта так по­пуляр­ны имен­но по­тому, что объединяют в се­бе эти со­вер­шенно раз­ные тра­диции.

Цик­лы

Кни­ги о Плос­ком ми­ре — это четыре цик­ла, то есть се­рии книг, объединенных глав­ны­ми ге­ро­ями и на­бором тем, и та­кая фор­ма — резуль­тат стрем­ле­ния ав­то­ра ох­ва­тить как мож­но боль­шее чис­ло ти­пов и форм со­ци­аль­ной ре­аль­нос­ти.

1. Цикл о го­род­ской стра­же. 
Со­ци­аль­ная са­тира, опи­сыва­ющая жизнь в Анк-Мор­порке, глав­ном и един­ствен­ном го­роде Плос­ко­го ми­ра, гнез­ди­лище всех че­лове­чес­ких пороков, на фо­не ко­торых толь­ко за­мет­нее си­яют доб­ро­дете­ли.
Глав­ные пер­со­нажи: собс­твен­но, го­род­ская стра­жа под ру­ководс­твом капита­на Вай­мса, пра­витель Анк-Мор­порка лорд Ви­тина­ри.

2. Цикл о вол­шебни­ках и «клас­си­чес­кой» ма­гии.
По­жалуй, это са­мые ци­нич­ные из прат­чет­тов­ских книг. Вол­шебни­ки — интеллек­ту­аль­ная эли­та Анк-Мор­порка. В от­ли­чие от ведьм, ко­торые обязаны сво­ими ма­гичес­ки­ми спо­соб­ностя­ми вскор­мившей их зем­ле, вол­шебни­ки ско­рее ре­мес­ленни­ки, а по­тому час­то ока­зыва­ют­ся прос­то хит­ры­ми мо­шен­ни­ками и по­лити­ками.
Глав­ные пер­со­нажи: Рин­свинд, Биб­ли­оте­карь-орангутан, ар­кканцлер Незримого уни­вер­си­тета На­верн Чу­дакул­ли.

3. Цикл о Смер­ти.
Са­мый «ме­тафи­зичес­кий» из цик­лов Плос­ко­го ми­ра. В этих кни­гах меньше со­ци­аль­но­го и боль­ше «эк­зистен­ци­аль­но­го», ска­зоч­но­го и философ­ско­го.
Глав­ные пер­со­нажи: сам Смерть и Мор, его уче­ник.

4. Цикл о ведь­мах.
Пос­вя­щен фоль­клор­но-де­ревен­ской сто­роне ре­аль­нос­ти Плос­ко­го ми­ра. Де­рев­ня с ее прос­ты­ми нра­вами и доб­ро­дете­лями про­тиво­пос­тавля­ет­ся праг­ма­тич­но­му и жес­то­кому го­роду.
Глав­ные пер­со­нажи: ма­туш­ка Вет­ро­воск, ня­нюш­ка Ягг, Маграт Чес­ногк, Тиф­фа­ни Бо­лен.

Ис­точни­ки.
В кни­гах о Плос­ком ми­ре пе­реп­ле­та­ют­ся две со­вер­шенно раз­ные традиции — эпи­чес­кая и са­тири­чес­кая, вы­сокое и низ­кое, серь­ез­ное и смеш­ное, жур­на­ли­сти­ка и ли­тера­тура. Поп­ро­бу­ем в этом ра­зоб­рать­ся.

Ли­тера­тура.
В ан­глий­ской ли­тера­туре все очень близ­ко: ка­залось бы, са­мые непохожие ав­то­ры влия­ют друг на дру­га или друг от дру­га отталкиваются. Пре­дис­ло­вие к сбор­ни­ку прат­четтов­ских рас­ска­зов написа­ла сов­ре­мен­ная ан­глий­ская пи­сатель­ни­ца Ан­то­ния Бай­етт, большая его пок­лонни­ца. При этом труд­но во­об­ра­зить бо­лее да­леких друг от дру­га ав­то­ров, чем Бай­етт с ее слож­ней­ши­ми ин­теллек­ту­аль­ны­ми ро­мана­ми, и па­родист Прат­четт. Но в том-то и де­ло, что лег­ко­вес­ное сатири­чес­кое фэн­те­зи Прат­четта — часть «боль­шой» ли­тера­тур­ной традиции, ухо­дящей кор­ня­ми в Шек­спи­ра и даль­ше — в фоль­клор и мифологию.
Прат­четт го­ворил, что страсть к пи­сатель­ству в нем еще в детс­тве про­будил «Ве­тер в ивах» Кен­не­та Грэ­ма (так­же лю­бимая кни­га К. С. Ль­ю­иса). Счи­та­ет­ся, что Прат­четт рос на фан­тасти­ке и в юнос­ти его лю­бимы­ми ав­то­рами бы­ли Айзек Ази­мов и Ар­тур Кларк, но не обош­лось и без люб­ви к клас­си­чес­ко­му фэн­те­зи. В од­ном из ин­тервью Прат­четт приз­нался, что од­нажды, на­ходясь под боль­шим впе­чат­ле­ни­ем от по­вес­ти «Куз­нец из Боль­шо­го Вут­то­на», он на­писал пись­мо Тол­ки­ну и да­же по­лучил от­вет. В чис­ле по­вли­яв­ших на не­го ав­то­ров он на­зывал так­же Мар­ка Тве­на, Джерома К. Дже­рома и Гил­берта К. Чес­терто­на.

Жур­на­лис­ти­ка.
Что­бы пра­виль­но по­нять при­роду прат­четтов­ских книг, важ­но пом­нить о том, что он был жур­на­лис­том. И де­ло не толь­ко во впе­чат­ля­ющей скорости, с ко­торой он пи­сал, — ку­да важ­нее его стрем­ле­ние отоз­вать­ся на все ре­аль­ные тен­денции и со­бытия. Ес­ли клас­си­чес­кое фэн­те­зи рождалось как ва­ри­ант эс­ка­пиз­ма (Тол­кин спе­ци­аль­но оправ­ды­вал­ся, от­во­дя по­доб­ные об­ви­нения), фэн­те­зи Прат­четта — текст, на­писан­ный на зло­бу дня. Вот как сам Прат­четт вспо­минал о сво­ем жур­на­лист­ском опыте, бе­седуя с со­зда­теля­ми до­кумен­таль­но­го филь­ма «Back in Black»:
«Это бы­ла нас­то­ящая га­зета с 96 стра­ница­ми част­ных объ­яв­ле­ний. Именно там я вы­учил­ся азам мас­терс­тва, трю­кам, саль­ным шу­точ­кам, сом­ни­тель­но­му фоль­кло­ру и штам­пам ре­ги­ональ­ной жур­на­лис­ти­ки. И это бы­ло нас­то­ящее об­ра­зова­ние. Ког­да ты жур­на­лист, ты очень бы­стро понимаешь, что твор­ческих кри­зисов не бы­ва­ет, по­тому что как толь­ко ты впа­да­ешь в кри­зис, не­мед­ленно по­яв­ля­ет­ся ка­кой-ни­будь неп­ри­ят­ный при­дурок и на­чина­ет орать на те­бя, тре­буя сдать текст».
Жур­на­лист­ский на­вык ска­зыва­ет­ся в тех­ни­ке пись­ма — да­леко не все кни­ги Прат­четта от­ли­ча­ют­ся глу­биной, но бе­зус­ловно сла­бых с «технической» точ­ки зре­ния (ком­по­зиция, язык, диа­ло­ги, ха­рак­те­ры) среди них нет. Боль­шинс­тво пре­тен­зий выс­ка­зыва­ет­ся в ад­рес «Цве­та волшебства», пер­вой кни­ги о Плос­ком ми­ре, на­поми­на­ющей ско­рее ссборник гэ­гов  на все­воз­можные те­мы, чем цель­ное про­из­ве­дение, и трех по­следних, где слиш­ком за­мет­на спеш­ка: ав­тор то­ропил­ся закончить ра­боту до смер­ти, к ко­торой го­товил­ся с 2007 го­да.

Са­тира.
Иро­ничес­кое фэн­те­зи Прат­четта на­поми­на­ет со­ци­аль­ную са­тиру Джо­ната­на Свиф­та, ко­торая, в свою оче­редь, вос­хо­дит к гу­манис­ти­чес­кой тра­диции Эраз­ма Рот­тердам­ско­го и То­маса Мо­ра. Ха­рак­терный при­мер — опи­сание ме­тода управ­ле­ния го­родом и че­лове­чес­ким обще­ством в це­лом пат­ри­ци­ем Анк-Мор­порка лор­дом Ви­тина­ри:
«Что­бы управ­лять го­родом, по­доб­ным Анк-Мор­порку, нуж­но об­ла­дать осо­бым скла­дом ума, и лорд Ви­тина­ри им об­ла­дал. Пат­ри­ций во­об­ще был вы­да­ющей­ся лич­ностью.
Он не­од­нократ­но ду­рачил и при­водил в ярость ос­новных куп­цов и тор­говцев Анк-Мор­порка, но дос­тиг в этом та­ких вы­сот, что они уже дав­ным-дав­но от­ка­зались от вся­ких по­пыток убить его и те­перь за­нима­лись тем, что бо­ролись за мес­то под солн­цем ис­клю­читель­но друг с дру­гом. И все рав­но, да­же если бы на­шел­ся смель­чак, по­пытав­ший­ся по­кусить­ся на жизнь пат­ри­ция, ему при­шлось бы из­рядно по­потеть, вы­ис­ки­вая учас­ток пло­ти дос­та­точ­но боль­шой, что­бы ту­да мож­но бы­ло во–нзить кин­жал.
Дру­гие гос­по­да уб­ла­жали се­бя жа­ворон­ка­ми, фар­ши­рован­ны­ми пав­линь­ими язы­ками, но лорд Ви­тина­ри всег­да счи­тал, что ста­кан ки­пяче­ной во­ды с лом­ти­ком чер­ство­го хле­ба — это эле­ган­тно и сыт­но».
Юмор Прат­четта от­части на­поми­на­ет ка­пуст­ник, а в Ан­глии это бла­город­ная тра­диция, в ко­торой со­седс­тву­ют «Мон­ти Пай­тон» и уже упомянутый Свифт. Са­тира тут го­раз­до ши­ре «прос­то юмо­ра»: она вы­рас­та­ет до фи­лософ­ских вы­сот, часто об­ра­ща­ет­ся в иро­нию, не бо­ит­ся тро­гать свя­щен­ное — бо­гов, жизнь и смерть, — но не из лег­ко­мыс­лия, а на­обо­рот, по­тому, что от­но­сит­ся к ним и к воз­можнос­ти го­ворить о них очень серь­ез­но.
Да­же собс­твен­ную смерть Прат­четт пре­вра­тил в про­ник­ну­тый свет­лым юмо­ром ат­трак­ци­он. В мо­мент его смер­ти в офи­ци­аль­ном твит­тер-ак­ка­ун­те пи­сате­ля был опуб­ли­кован сле­дующий диа­лог (Смерть го­ворит го­лосом, ко­торый не спу­тать боль­ше ни с чьим, — на пись­ме его реп­ли­ки пе­реда­ют­ся ка­пителью):
«На­конец, сэр Тер­ри, нам по­ра ид­ти.
Тер­ри взял Смерть за ру­ку и пос­ле­довал за ним че­рез две­ри, ве­дущие в тем­ную пус­ты­ню, оку­тан­ную бес­ко­неч­ной ночью».

Оча­рова­ние книг Прат­четта в ог­ромной сте­пени дер­жится на язы­ковой иг­ре. Текст про­низан юмо­ром на раз­ных уров­нях: это не толь­ко шут­ки и озор­ное стол­кно­вение мо­тивов и сю­жет­ных ли­ний, но и пос­то­ян­ная иг­ра. Че­го сто­ят толь­ко го­воря­щие име­на: ар­кканцлер На­верн Чу­дакул­ли — Mustrum Ridcully, воп­ло­щение ду­ха мо­шен­ни­чес­тва и пред­при­нима­тель­ства Се­бя-Ре­жу-Без-Но­жа (С. Р. Б. Н.) Дос­табль — Cut-Me-Own-Throat (C. M. O. T) Dibbler, во­пло­щение ду­ха жур­на­лис­ти­ки Виль­ям де Словв — William de Worde.
Здесь сто­ит по­мянуть доб­рым сло­вом рус­ских пе­ревод­чи­ков Прат­четта: Алек­сан­дра Жи­карен­це­ва, Свет­ла­ну Ув­барх (Жу­жуна­ву), Ни­колая Берденни­кова, лю­бящих Прат­четта и по­нимаю­щих, с чем они име­ют де­ло. Выс­ший пило­таж — рус­ский пе­ревод язы­ка на­рода фиг­лов из под­цикла про Тиф­фа­ни Бо­лен. В ори­гина­ле это смесь ир­ланд­ско­го и шот­ланд­ско­го язы­ков, са­ма по се­бе на­сыщен­ная язы­ковы­ми иг­ра­ми. В рус­ских переводах На­тальи Ал­лу­нан этот язык блес­тя­ще вос­про­из­ве­ден как диалект, стро­ящий­ся на язы­ке эв­фе­миз­мов об­сцен­ной и дру­гого ро­да снижен­ной лек­си­ки:
«Раз­да­лось ти­хое „чпок“, а за ним буль­каю­щие зву­ки. Джин­ни про­тяну­ла му­жу кро­хот­ный де­ревян­ный ста­кан­чик. В дру­гой ру­ке она дер­жа­ла крохот­ную ко­жаную фля­гу.
Ис­па­рения из ста­кана раз­ли­лись в воз­ду­хе.
— Это ос­татние ос­татки осо­бой овечь­ей при­тир­ки, что твоя мал-мал грамаз­да кар­га по­дари­ла нам на свадь­бу, — ска­зала Джин­ни. — Я уберегла их на ок­рай­ний слу­чай.
— Она не моя мал-мал гра­маз­да кар­га, Джин­ни, — Явор и не взгля­нул на ста­кан. — Она на­шая мал-мал гра­маз­да кар­га. И по­мяни мое сло­во, Джинни, она спо­соб­на стать все­кар­гой. У ней внут­ре сок­ры­та мо­гут­ность, о ка­кой она ни бум-бум. А вот ро­ев­ник ту мо­гут­ность чу­ет.
— Ax-ха, но, как ни на­зови, а пой­ло есть пой­ло, вер­но — Джин­ни про­вела ста­каном ту­да-сю­да пе­ред но­сом му­жа.
Он вздох­нул и от­вернул­ся».

Фан­та­зия.
Тек­сты Прат­четта — это осо­бый сплав фан­тасти­чес­ких идей 1960-х, времени его юнос­ти, и ки­нема­тог­ра­фичес­кой ре­аль­нос­ти 2000-х.
Глав­ный ге­рой ро­мана «Мор, уче­ник Смер­ти» («Mort») пос­ту­па­ет в подмастерья к Смер­ти и не­кото­рое вре­мя вы­пол­ня­ет его обя­зан­ности. Решив устро­ить се­бе вы­ход­ной, он влюб­ля­ет­ся в де­вуш­ку, ко­торую ему пред­сто­ит про­водить в мир иной. Мо­лодой че­ловек со­бира­ет­ся спас­ти воз­люблен­ную, за­брав на тот свет ее убий­цу. Та­ким об­ра­зом ге­рой разрушает ткань ре­аль­нос­ти, и та, со­про­тив­ля­ясь, рас­ка­лыва­ет­ся на два из­ме­рения. Ре­аль­ность, в ко­торой де­вуш­ка мерт­ва, раз­раста­ет­ся, стремясь вы­тес­нить ре­аль­ность — на­руши­тель­ни­цу по­ряд­ка ве­щей. Опи­сание приз­рачной сте­ны, раз­де­ля­ющей две час­ти ми­ра, — од­но из са­мых впе­чат­ляю­щих у Прат­четта. #Лурк_книжный #пратчетт #луркопаб #arzamas #lm