Всё это началось совсем недавно.

Буквально пару недель назад. Вы знаете то сладкое ощущение, когда по твоей коже волнами, одна за другой, будто бы сотни тысяч маленьких паучьих ножек, пробегают мурашки. Волнительно и прекрасно. Эти паучки появляются в самые различные моменты.
Вот Вы стоите в предвкушении чего-либо, будь то, например, очередь пред экзаменом, посещение своего врача или же тревожное ожидание звонка от небезразличного для Вас человека.
Вы полон напряжения. Внутри Вы похожи на натянутую до предела струну. Эмоции зашкаливают и Вы начинаете судорожно обдумывать каждое свое движение. Прописывать заранее свой план действий. Каждое слово. Каждое движение.
Но вот раздается звук открывающейся двери/голос вашего врача/мелодичный звонок телефона… И вашу кожу покрывает тысяча тысяч щипков, тычков и прикосновений. Волнообразный тактильный контакт, который прорывается сквозь Вашу одежду, окатывает Вас с ног до головы, проникает даже в самые потаённые части Вашего тела и в конце концов проникает внутрь головы и завершает своё секундное путешествие легкой пробежкой по склизким извилинам.
После этого ощущение тревоги совершает рывок и резко ударяет Вас в живот, создавая при этом неординарные и необычные ощущения внутри.
Вы волнуетесь. Вы испытываете беспокойство.
Вы были готовы к этому. Вы делаете шаг к двери или же берете телефон. Открываете или отвечаете. Всё просто…
Мурашки должны исходить от получения каких-либо эмоций, впечатлений и переживаний, если я ничего не путаю.
Но даже если так — то почему с недавних пор эти самые тактильные контакты сопровождают меня чуть ли не постоянно..
Белоснежное молоко медленно приобретало бледно-желтый окрас. Медовые хлопья жадно впитывали в себя питательную жидкость, становясь склизкими на ощупь, разбухая от насыщения и отдавая часть себя в изменение цветности своего окружения.
Соприкосновение первого и второго рождает третье.
Молоко и хлопья.
Белый и жёлтый.
Сидя ярким солнечным утром за уютным стеклянным столом, я, глядя в неглубокую тарелку со своим завтраком, наблюдал за красивой и насыщенной игрой цвета и размера. На секунду я представил эти маленькие желтые хлопья в виде сотен личинок, которые никогда не могут утолить свой голод и пожирают вокруг себя всё подряд. Мотнув головой, я откинул от себя глупые мысли и, усмехнувшись, зачерпнул ложкой желто-белую субстанцию, почти полностью состоящую из разбухших отвратительных комочков…
В магазине мой взгляд пал на свежемороженый кусок мяса, который покоился на вершине холма, состоявшего из точно таких же кусков. Не знаю почему, но мне жутко захотелось устроить себе вечером какое-то разнообразие. Отведать чего-то питательного и мясного, почувствовать своими зубами каждую жилку этого бедного животного, которое прожило свою жизнь только для того, чтобы я смог почувствовать всю гамму вкусов его огромной мясной туши. Я уже представлял, как сегодня вечером буду готовить нечто вкусное и необычайное. Слюнные железы начали усиленно работать, наполняя мой рот тянучей вязкой жидкостью.
С мыслями о предстоящем вечере я дошел до кассы, а звонкий звук кассового аппарата объявил о том, что покупка моего будущего ужина была совершена…
Бороздя просторы всемирной сети на поиск необычных мясных блюд я часто натыкался на различные способы готовки. Жарить, тушить, варить, томить… Способов великое множество. Но я решил остановиться на одном из довольно необычных способах готовки.
Говорят, что сырое мясо обладает довольно своеобразным вкусом, но если его правильно приготовить, то должно получиться очень неплохое блюдо. Самодельное Карпаччо из ломтиков мяса, превосходящими стандартные размеры раз в пять-шесть.
Весь вечер я провозился с готовкой сего блюда. Я подбирал подходящие специи, искал необходимые способы готовки — как достичь определенного изысканного вкуса и при этом не испортить блюдо в край; что лучше всего подойдет для гарнира к данному мясу и так далее. Пара походов в магазин для закупки нужных ингредиентов, дабы всё было вкусно и качественно. Мне хотелось пригласить свою подругу, чтобы она оценила мои труды сегодняшнего дня, но потом я передумал. Вдруг она сочтет меня сумасшедшим, видя, как я поглощаю куски сырого мяса, пусть и обильно сдобренного различными приправами и соусами. Данная мысль быстро покинула мою голову, и я, сев за украшенный закусками и свежеприготовленным мясом стол, приступил к трапезе.
Сочные куски плотно прилегали друг к другу. Видеть пред собой на тарелке сырые куски мяса было довольно необычно. Но они выглядели так заманчиво. Даже не отведав и кусочка, я уже ощущал на своём языке их вкус. Чтож, пора приступать.
Подцепив вилкой кусок покрупнее, я отправляю его себе в рот. Вязкое, пропитанное пряным, слегка сладковатым соусом мясо было довольно приятно на вкус. Оно было похоже на какую-то жвачку, так как жевать мне пришлось его довольно долго и усиленно. Мясо сочилось, источало из себя уймы сока, поэтому мой рот был набит до отказа. Я даже пару раз останавливался и переводил дыхание, пока пережевывал данное кушанье.
За первым куском пошел второй. За вторым — третий. Кусочки поменьше я проглатывал не жуя, один за другим. Скользкие куски мяса с легкостью проскальзывали по моей глотке.
Один за другим.
Я налил себе немного вина, чтобы таким образом закрепить столь необычный ужин. Красное полусладкое плавно и грациозно наполнило небольшой бокал, который я распил в прикуску с оставшимися кусочками блюда.
Вино наполняло бокал еще трижды, и когда на моей тарелке остался последний кусок, окруженный листьями салата и нарезанными овощами — я решил закончить сей уютный вечер.
Я начал прибирать за собой стол, уже убрал в мойку бокал и поставил в холодильный полупустую бутылку красного. Последний кусок сырого мяса лежал на ярко-зеленом листике салата. Я взял остатки моего творения и ловким движением отправил его в рот. Вкусно получилось, надо сказать.
Пережевывая последний кусок, я понял, что вкус последнего куска слегка отличается от предыдущих. Изменению вкуса предшествовал слабый хлопок, который раздался у меня во рту. Будто бы лопнул маленький хрупкий надувной шарик. Мой рот наполнился отвратительной субстанцией, которую я тотчас же выплюнул в раковину, едва успев до нее добежать.
Стеклянный стакан всё наполнялся водой, пока я споласкивал рот. Снова и снова. Отвратительный привкус не пропадал.
Метнувшись к холодильнику, я залпом осушил недопитую мною ранее бутылку с вином, дабы хоть как то заглушить этот ужасный привкус. Каждый глоток сопровождался частичным избавлением моих вкусовых рецепторов от налета этой непонятно откуда взявшейся мерзости. Бутылка со звоном ударилась об мусорное ведро — и я с трудом выдохнул после такого количества выпитого вина. Всё таки не так часто мне приходиться пить взахлёб полбутылки за раз, знаете ли.
Я подошел к столу и взял грязную, измазанную приправами и соусами тарелку. Даже после вина у меня в глотке было какое-то непонятное чувство. Язык постоянно жгло, будто я сжевал парочку халапеньо. Помещая тарелку в посудомойку, я обратил внимание на непонятные разводы посреди неё. Присмотревшись поближе я увидел что-то наподобие маленьких дорожек. Такие за собой обычно улитки оставляют. Или гусеницы.
Глотка чесалась изнутри. Непонятное ощущение.
Я запустил посудомойку и налил себе кружку холодной воды, с помощью которой попытался прополоскать горло. Не помогло.
Ком в горле стоял до сих пор, заставляя меня пить ещё и ещё. Кружку за кружкой. Проглоченный наспех кусок черного хлеба не сделал ровным счётом ничего.
Я провел языком внутри своей ротовой полости и нащупал что-то.
Что-то, заставившая моё тело почувствовать ту самую волну тысяч прикосновений, которые пронеслись по моей кожи и домчались до самой коры головного мозга.
Что-то мягкое и склизкое.
В мою голову одна за другой закрадывались мысли о всяких разных червях, которые цепляются тебе на кожу будто пиявки и высасывают из тебя кровь до последней капли. Медленно и медленно.
Я попытался подцепить этот мягкий шарик языком — но у меня ничего не вышло. Тогда я, раскрыв что есть мочи рот, устремил свою пятерню прямиком в разинутую пасть, дабы ухватиться и вытащить наружу эту штуковину.
Пара попыток не увенчалась успехом, и я с удивлением заметил, что будто бы местоположение этой штуки немного изменилось. Теперь оно было чуть дальше, ближе к моей глотке. Я едва доставал до туда, рот был раскрыт до предела. Мои различные догадки относительно этой ситуации лишь усугубляли дело. Я нервничал, промахивался и не мог ничего поделать.
Шарик еще пару раз передвигался в другое место и уже почти было скрылся в глубинах моего рта — как я сумел аккуратно подцепить его пальцами и вытащить наружу.
Я стоял около раковины, когда вытащил на свет Это. От увиденного я будто бы получил удар в живот. Резкий судорожный спазм — и из моего рта вырываются куски моего ужина вперемешку с красным вином и зеленой кашей из листьев.
Меня рвало и рвало. Желудок исторгал из моих недр всё новые и новые порции желчеподобной субстанции. Мои глаза застилали слёзы, и я на ощупь умудрился открыть кран и прополоснуть рот чистой холодной водой. Следом я ополоснул лицо и вытер его досуха полотенцем.
Спазмы прекратились. Я вновь контролировал свой желудок.
Мой взгляд опустился в на раковину, забрызганную красно-бурой массой, до недавних пор находящейся во мне.
Глаза уловили какое-то движение — и я не смог продолжать себя контролировать. Живот содрогнулся — и я выблевал из себя всё, что осталось внутри моего уже опустошенного желудка.
В этой отвратительной массе, в этой разноцветной жиже, покоящейся на дне мой раковины я увидел серого, извивающегося в луже моей блевотины толстого червя, который исторгал из себя уйму маленьких ярко-белых личинок.
Одну за другой.
Моя глотка продолжала чесаться изнутри.
Сотни маленьких прикосновений…

Инкубационный период. Неделя.
На протяжении прошедшей недели я всё никак не мог забыть тот случай, произошедший со мной тем вечером. Звук лопающейся на моих зубах личинки, её липкие водянистые внутренности и этот отвратительный вкус преследовали меня все эти семь дней.
Как Как я мог не заметить такую мерзость в своей тарелке Как можно быть таким невнимательным!
Тогда, в тот вечер, я схватил со стола совсем недавно вскипевший электрический чайник, кипяток в котором я вознамеривался превратить в яркий и насыщенный чай зеленого оттенка. Уж не знаю, зачем я вообще поставил этот чайник. Мой ужин состоял из сырого мяса и пары бокалов красного, и мне кажется, что чай был бы здесь вовсе не к месту.
Это сейчас, в данный момент, лежа в холодной темной кровати, укрытый тонким одеялом небесного цвета, я могу немного поразмыслить над такими, казалось бы, мелкими деталями. Я даже не помню тот момент, когда ставил этот самый чайник на режим кипячения. Как бы то ни было, но он оказался в тот момент как нельзя кстати.
Тогда я просто не задумывался о таких мелочах. Слишком много впечатлений. Шок и эмоции.
Чайник был едва ли не сорван со своей подставки моих резким хватом. Несколько капель кипятка вырвались из зловещего разгоряченного горла, оторвались от своего пристанища и, преломляя в себе слабые зазевавшиеся лучики искусственного света, мягким жарким прикосновением прошлись по коже, заставляя мои болевые рецепторы взвыть от перепада температуры. Россыпь ярко-красный звезд мгновенно украсила мою уже начинающую зудеть руку.
Стиснув зубы, я подскочил к раковине и вылил в неё всё содержимое чайника. Красно-желтая слизь начала отходить от цельнометаллических стенок, наполняя воздух кисло-сладким ароматом…
Я смахнул со своего лба капли холодного пота, в который меня бросало всё чаще и чаще.
Перевернувшись на другой бок, в мою голову вновь, словно штормом, ворвался тот самый эпизод, из-за которого я вновь и вновь, вот уже на протяжении недели просыпаюсь, едва ли сдерживая крик ужаса. Тот жуткий скрип, будто бы кто-то с силой провел по стеклу длинным ржавым гвоздём, всё еще звучал в моей голове.
Каждую ночь.
Скрип, который будил меня уже восьмой день являлся криком боли тех отвратных мутных личинок, которые от соприкосновения с кипятком превращались в липкую и тягучую гадость, издавая ужасный писк, заставляющий меня испытывать те самые волны тысяч прикосновений всё снова и снова…
Я зажмурил глаза и прикрыл голову одеялом, стараясь погрузиться хоть и в кратковременный, но всё же хоть какой-то сон…
Капли кипятка давали о себе знать зудящей болью в руке. Сквозь сон я то и дело почесывал руку, с каждым разом все сильнее и сильнее расчесывая свежий ожог. После очередного раза боль стала еще сильнее, и я решил превозмочь самого себя и сходить пошарить по шкафам, дабы найти какое-то лекарство, способное хоть немного заглушить сияние этих жгучих красных звезд.
Почти вслепую я набрел ногами на тапочки и, упираясь в стены руками, отправился в ночное путешествие по своему дому. Еще не отошедшее от сна сознание кусками проецировало в моей голове планировку и очередность комнат, и я в кромешной тьме продвигался в сторону ванной. Включение освещения было бы равносильно концентрированному солнечному лучу, который преломляется с помощью куска бутылочного стекла или же лупы; лучу, который сжигает всё на своем пути. В детстве я таким образом развлекался, подпаливая и сжигая заживо бедных бабочек и муравьев.
Я бы не хотел, чтобы мои глаза сейчас сыграли в бабочку. Или муравья.
С горем пополам, пару раз ударившись ногой об угол шкафа и какую-то непонятно откуда взявшуюся посреди комнаты табуретку, я всё же дошел до ванной комнаты. В темноте я нащупал шкафчик со средствами первой помощи и умудрился открыть его, даже ничего не уронив или разбив. Недавно я уже прибегал к помощи какой-то дешевой мази от ожогов, поэтому она лежала поверх всяких других лекарств.
Прикосновение освежающего крема к расцарапанной коже явило себя в виде яркого зуда, который с каждым массирующим движением начинал сходить на нет.
Втирая в ожог очередную порцию лекарства, я заметил странное, доселе невиданное ощущение.
Будто бы моя рука прикасалась ни к гладкой коже, а к чему-то волнистому… Гладкому и волнистому.
Ожог по ощущениям был похож на пупырчатую упаковочную пленку. Множественные пузыри, покрывающие мою руку.
На ощупь я нашел в темноте выключатель, и щелчком озарил это маленькое помещение так непривычным в данный момент для моих глаз светом.
Лучи словно острый наточенный нож резанули по моим глазам ярким светом — и мне было этого достаточно, чтобы увидеть то, что находилось на моей руке. Я резко дернулся в сторону, ударившись плечом об шкафчик с таблетками и обронив его на пол. Яркие синие и желтые капсулы цветной гаммой рассыпались по лазурной плитке моего пола, так забавно и смешно подпрыгивая, закатываясь под ванну и в щели между плинтусами. #копипаста #луркопаб #lm