часть 1

этот закат как апельсиновая корка. это она говорит.

ангарская 61. туда пригласил её в первый раз. в окне золотился купол храма святой матроны, — это петровско-разумовская, — и на нем — подвижные бляшки заходящего света солнца. в стакане 27 окурков. я считал. стакан на столе. стол выкрашен под светлый дуб. грузчики в замасленной тяжелой робе катают туда-сюда пузатые бочки с склад — фургон. в фургон загружались пузатые бочки, выкатываемые со склада универсама грузчиками в промасленной отяжелевшей робе: “пятерочка” на первом этаже. вонь от пивной мочи, заплёванная эстакада, тепловатый и сладковатый запах подпорченных апельсинов с плесневыми проплешинами, арбузные корки. это я говорю.

— апельсиновая угу, похоже. в магазин на пять сек надо, похавать бы… пойдём у меня жрать совсем нечего.

— пойдём. я приготовлю… что ты любишь борщ хочешь

отвечай. ответь что-нибудь. сабвей клаб, сабвей мелт, курица и бекон, курица терияки, ростбиф, итальянский бмт, биф клаб мелт, куриная грудка, тунец, индейка, огурчики, хлеб, кунжут, горчица горошком. борщ господи, только бы не попросила начистить картошки. не молчи, ёбаный стыд.

— борщ отлично. сто лет не ел.
— тада смари: капусту, капуста…лук у тебя есть ага. и откуда ему там взяться. так. ладно. свеклы нет, и бог с ней. сходи за томатной пастой, по-моему вон тот стеллаж.

витрины магазина пестрили свежими овощами, фруктами. свекла есть. сказать ей просто не видно со стороны кассы.огородили ящиками с морковью. морковь мытая, морковь натуральная, морковь гомосексуальная… мерчендайзинг, ничего не скажешь. что ни обосанный угол, то словарь неологизмов. сказать нет. томат — значит томат. белье постирал да. мусор да. носки в ванной. а она туда первым делом нагрянет. надо опередить. одно полотенце для всех мест и ворс подпортился. волосы на ободке унитаза, понятно откуда, кусок пирога под кроватью, непонятно откуда, шкаф, трельяж, одна вилка и главное на первом забеге не лохануться. а пить из чего пластиковые. ужасно неловко с такой женщиной. познакомились совсем как-то непримечательно, и я бы в жизнь не подумал, что все это выйдет за рамки удобосказуемого. одно дело, когда вы ежедневно лолкаетесь в сети, и совсем другое, когда это происходит в однушке у черта на рогах, и в таком формате. все видели на моем лице признаки сексуального благополучия, коих не было, но их предполагали, и они родились. не так был написан этот монолог, а жаль. эники-бэники-ели-вареники-эники-бэники-суда-камо.
небо уже было подернуто дымкой, как бывает покрыта листом папиросной бумаги необыкновенно яркая картинка на заглавной странице дорогого издания сказок. афель-дафель-домино.
смятое за день солнце медленно наползало на пыльную спину алого горизонта. тики-трики-драматики-ток.
трижды отстучал колокол, задев смутную струну страха в сердце моём, и я, дабы унять острую дрожь её, принялся насвистывать секвенцию утрени великого четверга. вышел на балкон. она позвонит, как будет на серой ветке. с салатовой на серую. таинственные тени покидали сиреневый сумрак, и лишь изредка, увы, холодеющий ветерок столь знойного дня мягко щекотал шею. я вышел на балкон, задрал низ клетчатой рубашки в широкую клетку, скользнул по медной изломийстой линии ширинки, ногтем большого пальца набожно перекрестил себе лоб, уста, далее ловким движением высвободил орудие похоти и принялся с усердием совлекать покров стыда. эни — бени — рики — таки — урба — урба — синти — бряки — эус — бэус — бики — бэус — бац. все колокола не переколо колоколова переколо коловать. five six grab your crucifix. хвать шелудивого за шкирку. надо же, весь в родинках, прямо цукаты. мелкая оспа кварца по окату рубца знамения завета. и лебедь до вершины не долетит, и корни кабан не перегрызёт. выпустить бы пар извините закройте глаза никому не поглядывать разразразименя гром, просто неврироятно. мощная струя извергалась пульсирующими толчками. судорога порочной услады пронеслась, наотмашь, по скуле. это нужно делать до близости, дабы не оплошать.

написал слов запятая а не до чего ещё не договорился. окно воображения зановешено занавешено рванью туч. три солнца играют в чехарду на спине слово додумать, заката. как бы я это написал интересно на спине алого заката что ли. копеечный окурок выклянченный у пьянчуги, ей богу. позорище, а не слова. стыдно показать кому. тише тише работа такая не пыли объст обстоятельства вечно пишу это с твёрдым знаком так сложились. ночь пыжилась чернеть чернее малевич ажно ахуел не хочу больше ни слова оставьте меня фсерые мыши факультета фшивой филологии. дайте досказать.

и вот появляется она. за постмодернизм чешет, про черное и белое, тыры-пыры, про то, что каждому нужен день нытья, год нытья, жизнь нытья. и это она конечно ловко сказала. и вообще концептуальный ум ух господи я выразился так вот концептуальный ум это прямо чёрт на пороге раз фотография и вроде уже почти два фотография и она твоя мечется на подушке разгоряченная как огненный протуберанец окликает а я кладу её ладонь к себе на член и та утихает моя милая разнузданная юдифъ всё твердила мол что люди скажут: на вид как мама с сыном. ну что скажут что-то определенно скажут. с такими осуждающими ёблами причём, что такие ещё поискать надо. один я в белом пальто стою красивый и сокрушаюсь, мол, пиздаболы, долой условности, я делаю потому что могу и сплю с теми кто даёт бла бла бла… это всё довольно занимательно, но у меня лимит, и пора бы… иначе зрители того и гляди заснут. зрители могут заснуть. заснуть могут зрители по причине жопозности прозы, в липких водах которой я плыву на утлой ладье, сквозь вожделенный мрак собственного словоблудия, словолития, словославия. ква-квам ко всем.

встретил её на петровско-разумовской. сразу почапали к такси. жирный валкий азер за рулём. я на переднем сидении, она на заднем. доехали, значит, — ехать минут 20, — и сразу в магазин, потому что из пожрать только один стакан с бычками. ну и выпить там…не знаю. отоварились, в общем, как надо. у меня в кармане 4 марки, у нее какие-никакие бабки, которые, впоследствии, она станет мне занимать в режиме нон-стоп, без возможности получения их обратно. заходим, значит: толкаю дверь, пропускаю; она пригинает голову, она выше меня на 2 см, она выглядит на миллион, причем словно сама этот миллион заработала, на ней изумительный сарафан до лодыжек, голубой, с цветами, хочется нарвать. бросаю ключи и с деловитым ебалом следую на кухню, пакетом-маечкой на дверь спальной комнаты указуя. тут, дескать, можешь переодеться и всё вот это, а я пока разложу…

господи, я клянусь: меня так колотило, меня так повело, а у нее вместо лица сплошь литературная фактура, и ей вообще немножко похуй, что я моложе на 20-ку. ума не дам, чем она обдолбилась, но я на почве этого её абсурдного спокойствия вдруг принялся тоже тревогой нищать.

переодеваться она не стала. бросила сумку, осмотрелась и сразу на кухню. вот скажи женщине прямиком, где её место, так визгу будет до чертей, а на автопилоте один хер они мчат именно туда. где кастрюля у тебя — вопрошает. хз — ответствую. там, кажись — тыкаю носом в небытие. она начинает вытворять на разделочной доске невероятные пассажи, бац-бац-хрясь, я достаю то, для чего мы (среди прочего) и свидились. у неё жизнь целая, у меня нихуя, у неё борщ кипит, у меня лютый психодел и одно на двоих бессмертие впереди. достаю бутылку минералки, гофрированную бумажку, поделенную на 4 части, и с терракотовым божком на исподе у каждой, протягиваю все это дело ей. она не мешкает, ведает, что творит. сам принимаюсь жрать борщ.

— слушай, ну правда вкусно.
— завтра еще чего сфорганю. если конечно оно наступит.
— наступит.
а оно и впрямь наступит… Ночная #паста #луркопаб #lm