Дурдом (англ. The Asylum, sl. looney bin, также сумасшедший дом, бедлам, жёлтый дом, психиатрическая лечебница, дурка, психушка, клиника, Кащенко, Канатчикова дача, Белые столбы etc…) — любимое место пребывания Анонимуса.

История.
Когда деревья были большими, а клювы анонимусов — маленькими, в этой стране существовали специальные дома отдыха для людей с нестандартной душевной организацией. Такие нехорошие дядьки и тётьки верили в б-га или царя-батюшку, слушали развратную иностранную музыку и не верили в коммунизм. Таким людям нужно было отдохнуть от действительности, скушать пару таблеточек и просто расслабиться. Иногда можно было расслабиться совсем, до полного состояния овоща.
Достигалось такое достаточно быстро — за каких-нибудь пару недель непрерывного интенсивного курса сульфозина инсулиновых ком или какого другого универсального средства. Ведь живительную лоботомию в тоталитарном СССР запретили ещё в 50-е годы. И сюда проклятый Сталин дотянулся!

На деле — все было немного иначе.
Дома отдыха назывались сумасшедшими (aka Психиатрическая больница) и находились в них вовсе не наполеоны из 6 палаты, а чаще категории граждан, страдающие:
Шизофренией 4 видов;
Биполярным аффективным расстройством (ранее известным под именем «маниакально-депрессивного психоза»);
Чрезмерным увлечением веществами (в том числе и алкоголем);
Старопердунизмом;
Откосизмом от армии или тюрьмы.

В дурку при Советах клали либо людей с реальными психическими отклонениями (их во все времена хватало), либо алконавтов-суицидников-маразматиков. Изредка от простых советских граждан принудительно изолировали всяких несогласных с официальным курсом партии и правительства, тех кто восхотел эмигрировать из Советского Союза, неправильных художников, поэтов (было, было!) и других высокодуховных интересных личностей, дабы те не смущали быдло и не плодили новых сумасшедших. Некоторых толстеньких личностей забавляет тот факт, что многие из этих бедных-несчастных были вице-королями Индии с 18 и до окончания призывного возраста. Был даже изобретён специальный диагноз — «вялотекущая шизофрения». Причем изобретен он был, как ни странно, за пятьдесят лет до, немцем в Германии и существует до сих пор в МКБ под именем «шизотипическое расстройство».
К дурке можно было причаститься (да и сейчас можно) например, чтобы не пойти в армию (покоцать-порезать себе вены, заявить о депрессии и после 2-месячного пребывания в психушке получить военный билет с грифом 18А — т. e. психопатия), или не попасть под каток кровавой гебни. Но это было чревато:
Возможными проблемами с дальнейшим трудоустройством (на госслужбу, охранником или в серьезную структуру типа газпрома.);
Формально, непреодолимыми проблемами с получением прав (водительских, а вы про какие подумали);
Формально, непреодолимыми проблемами с получением разрешения на оружие.
Для этого нужно лишь не симулировать позитивные (продуктивные) черты, а только негативные (дефицитные) (позитивные — глюки и бредовые идеи; негативные — депрессии, вялость, тупизм в голове и пр.), ну и просто прийти туда в неопрятном виде. Врач всегда сможет найти заболевание по своему вкусу. В крупных и средних дурках имеется отдельная палата для призывников. Подробнее о том, как косить.
Были и совершенно нормальные адекватные люди, в том числе простые работяги, которые уставали от идиотизма творящегося вокруг, лозунгов, починов, демонстраций и тому подобной хуиты (а также от жены и домочадцев) и ложились отдохнуть в дурку. При обращении в районный психдиспансер врач не интересовался истинными мотивами и не пытался выявить реальный диагноз — главное упаковать поциента, а там разберутся. Расчёты, принятые в таких случаях на Западе (стоимость содержания в больнице) во внимание не принимались. Психов можно кормить чем попало — главное изолировать от общества нездоровый элемент. Также в психушке находили себе пристанище всякие одинокие полубомжи на зиму — шахматы, телевизор и котлетки с пюрешкой.

Дурики и алкаши в этой стране остались, и никогда не переведутся. Но наполеонов и битломанов стало меньше, а больше в такие учреждения попадают вполне заурядные граждане, из которых получаются вполне заурядные овощи. Сегодня контингент состоит из наркоманов, алкашей, отсидевших не по разу граждан, косящих от армии (а также закосивших уже в самой армии), детдомовских, малолеток-токсикоманов и прочих интересных личностей.
Также стоит сказать, что часть обитателей дурок — вовсе не больные, а просто неудобные пенсионеры, недавнишние обладатели квартир в Москве, коих ради получения оных списали в безнадёжно больных. Это печально.
Отдельной категорией являются те, кто ради откоса от армии и/или зоны готовы ссать под себя и имитировать создание вечного двигателя (но эти задерживаются, как правило, ненадолго).
Особый лулз состоит в том, что «белый билет, диагноз, отдыхай» и «признание юридической недееспособсности» между собой образуют огромную прослойку между двумя большими разницами и даже с реально поставленным диагнозом «параноидальная шиза» (есть такая), сезонными обострениями и просто душой пороховой бочки и пенсией инвалида 2-ой группы можно продолжать иметь ништяки вроде возможности взять кредит или трудиться помощником менеджера, а посему психи могут быть ещё и всё время «временно» лечащиеся. А разгадка одна: инвалид на нелечении, которое называется «обследование». продолжает получать пенсию, лол.
При поступлении в дурку нужно помнить, что любой человек, даже пришедший туда своим ходом, даже попавший по ошибке, с первой до последней минуты пребывания считается конченым психом, поэтому не надо удивляться обращению на «ты», как и обращению «больной» в роли расово буржуйского «пациент» и т. д. Качать права себе дороже — вам на вполне законных основаниях могут засадить полный шприц аминазина в жопу и привязать к кровати. Попытки искать здесь справедливость автоматом записывают поциента в категорию буйных, ибо тупо не хотят рисковать.

Персонал глазами пациентов.
Большинство персонала отличаются от пациентов только наличием халата. Медсёстры — в большинстве своём милые девчонки слегка за семьдесят, с лёгкой формой шизофрении, наложенной на старческий маразм. Чем меньше удастся с ними контактировать, тем лучше — сливают всю инфу лечащему врачу. Санитары — уголовного вида садисты, только и ищущие повод засадить вас в надзорку (палату усиленного наблюдения). Используют армейские приемы дедовщины. Врачи — коварные коршуны, которые видят во всех психов, даже за пределами больницы. Обязательно найдут у вас «социально опасную» болезнь, будь вы хоть Папой Римским и Махатмой Ганди в одном лице. Более того, они этих Пап Римских вкупе с Александрами Македонскими и так каждый день видят. Ты ещё хочешь откосить от армии по дурке
Вопреки распространённому мнению, в наших палатах никого не запирают. Более того — в палатах вообще нет дверей, одни широченные проёмы, чтобы поциенты не закрывались и были всегда на виду. Впрочем, судя по наличию петель или оставшихся после них следов, двери когда-то были. Обычное психиатрическое отделение представляет собой длинный узкий коридор с палатами без дверей, в конце которого находятся туалет и курилка. Местами туалет выступает в роли курилки, что порой приводит к идиотизму: к примеру, некурящий человек может захотеть пойти поссать, и, едва лишь завидев его траекторию по направлению к сортиру, местные чайки набигают посмотреть, нет ли у него сиги. Отдельные типажи, например, могут вообще по нескольку часов косплеить, что они сидят и срут, с одной лишь целью стрельнуть сигарету.

Проектировали некоторые вещи, судя по всему, сами пациенты: планировка некоторых отделений бывает просто абсурдной. Справедливости ради отметим, что четверть больниц составляют пожертвованные/завещанные дореволюционной Церкви оторванные алыми революционерами усадьбы, а треть больниц вообще были рассчитаны при Хрущёве на изоляцию совсем уж громких умников, коим не хватило лагеря.
Часто по ошибке считают психушкой два вида заведений, которые таковой не являются. Первый — это наркологическая больница. Хоть по условиям и порядкам похожа на психиатрическую, но это таки другой сорт говна. Психов там нет, лежит 90% алкоголиков и 10% наркоманов, годами никого не держат, на учёт у районного психиатра потом не ставят (зато ставят у районного нарколога) и в целом всё мягче. Второй — это психиатрический стационар закрытого типа с интенсивным наблюдением, или, на языке врачей, просто спецстационар, куда отправляют по приговору суда совершивших преступления психов и маньяков. Там хоть психиатры и имеются, но это, по сути, самая что ни на есть тюрьма, только с дополнительными опциями дурдома. Охраняется не гражданскими санитарами, а сотрудниками ФСИН, и к сферической дурке в вакууме имеет лишь косвенное отношение, хотя является самым ужасным из психбольниц местом, и превращение людей в овощей часто происходит именно там. Однако не стоит путать такие заведения с дурками для принудительного лечения (кстати, и в обычных дурках могут быть такие отделения) — туда ссылают особо буйных пациентов, и лиц совершивших не такие тяжкие преступления но признанных невменяемыми. Судебно-психиатрические экспертизы проводятся, как правило, там же; характеризуется сабж закрытыми дверьми, решётками на окнах, санитарами покрепче, которые при малейшем бугурте пациента надёжно его фиксируют к кровати, а за тем, чтоб сей честной народ не вырвался из этого ада, бдительно бдит какой нибудь быдло-ЧОП (изредко ВОХР, но не ФСИНовский).

Существует ещё и light-версия психушки — психоневрологический диспансер. По сравнению с классическим дурдомом (да даже со многими обычными больницами), психдиспансер — это натуральный санаторий. Условия в нём близки к идеальным. Добродушный персонал, более-менее адекватные (а частенько очень даже клёвые) пациенты, ништяки типа телевизоров, телефонов, и даже гитар (sic!) разрешённых в палатах. Короче, не психушка, а пятизвёздочный отель. Попасть туда довольно непросто, ввиду того, что принимает сие заведение лишь тех, кто только готовится наклонить свой чердак до критического угла, либо очень спокойных психов. Вообще, главный профиль данного заведения — это лечение истощения нервной системы, но принимают туда и с другими диагнозами, поэтому сабж является самым вожделенным местом для косильщиков и блатных типа Филиппа Киркорова. Блатным проще. Есть бабки — есть койкоместо. Косильщикам уже сложнее, ибо можно перестараться с симуляцией и уехать дальше — в полноценную дурку. Но даже если вы попадёте в данное заведение, то не сомневайтесь, что встретите в нём немало интересных личностей. Здесь есть вполне фапабельные тянки со слабыми нервишками (постоянно плачут, аки эмо), тихо помешанные, дебилы у которых один глаз глядит на Киев, а другой на Юрюзань, дружелюбные дауны, поехавшие бабки, пристнопомянутые призывники-косильщики, безобидные алкаши и нарики (очень незначительный процент, но самый весёлый и компанейский), шизофреники (эти очень опасны, т.к. могут неделями косить под ваших лучших друзей, а потом внезапно слететь с катушек из-за того, что вы например как-то странно улыбнулись, в разговоре с ними, или сказали что любите компьютерные игры, да всё что угодно, тут не угадаешь. И будут кидаться на вас с пеной у рта, а могут и по ебалу съездить), бывшие вояки с «вьетнамским синдромом» (эти могут ночью увидеть во сне кошмар, вскочить, и выдернув каретку из койки гонять соседей по палате с криками «Двадцать восьмой! Где вертушки! Мы под шквальным огнём!») Короче, не соскучишься. Иногда бывают попытки суицида, из-за чего сортиры не запираются. Но в целом там всё очень даже клёво и интересно.

Как выжить в дурке
Если вы попали в дурку, нужно твёрдо усвоить следующие вещи:
Для персонала вы по умолчанию такое же говно, как вон тот какающий под себя и пускающий слюни дедушка с маразмом Альцгеймера. И с точки зрения бюджета всё точно так же. Чтобы доказать обратное, вам придётся потратить не одну неделю. Если убедятся, что вы более-менее нормальный, это даст профит в виде выполнения мелких поручений, связанных с выходом на улицу (любой выход за пределы отделения — привилегия и кайф, вы поймёте это очень быстро).
В отделении свои законы, надо уметь постоять за себя, при этом не давая поводов местным модераторам в белых халатах забанить вас на пару дней при помощи аминазина (самое популярное карательное средство после отмены сульфозина, хотя тошнотворный галоперидол тоже канает на ура).
Врачам ни в коем случае не следует изливать душу, психиатр — это не психолог, у них даже предметы в медвузах разные. При беседе с психиатром помните: вы хорошо спите, у вас ровное настроение, вам никогда не хочется никого убить, вы никогда не видели ничего странного или необычного, вы не верите в Бога (или лучше сказать «что-то там есть, не вникал»), не боитесь темноты, высоты, мышей и лягушек и вообще — вы самый обычный человек с самой среднестатистической психикой.
Так как психиатр заранее не готовится быть психологом, то вместо этого он на любое ваше слово по инструкции ответит порцией вещества. Если вы скажете, что вчера плохо спали, вам назначат какое-нибудь убойное снотворное. Если вы расскажете о том, как весело бухнули в последние праздники — вас запишут в алкаши. Если вы скажете, что вон та трещина на потолке формой напоминает змею — так и запишут: «видит на потолке змей». Самое смешное в этой ситуации то, что после некоторых препаратов вы будете видеть первое время не только змей, и не только на потолке.
Конечно, администрация дурки (в целом) заинтересована в том, что пациентов было поменьше — меньше народу, больше кислороду. С другой стороны, если недолеченная интересная личность устроит что-то вроде обливания дверей бензином по месту жительства, проблемы будут в том числе и у медперсонала дурки, где оная личность лежала. Поэтому чем тише, спокойнее и адекватнее пациент, тем больше у него шансов выйти через пару недель с заветной бумажкой.

Каждый же отдельный лечащий врач, наоборот, хочет побольше поциентов. Дело в том, что им доплачивают в зависимости от количества закреплённых за ними психов. Поэтому мечта любого психиатра в стационаре — больше поциентов с меньшим количеством проблем, которых можно не вызывать неделями и месяцами. Отсюда и берутся все эти бомжи, ложащиеся в дурку каждый год с ноября по апрель — время, когда не очень комфортно спать под кустом и распивать боярышник на лавочке. Такие обычно ложатся в одно и то же отделение, где их знают — им даже косить не надо. Психиатр заводит на него историю болезни, пишет туда что хочет и за несколько месяцев не вызывает его ни разу. Можно назначать, но не давать любые лекарства. Медсёстры и санитары тоже довольны такими поциентами — охотно моют полы за сигаретку, бегают в другие отделения по любым поручениям (можно не бояться, что сбежит), помогают усмирять буйных. Весной такого поца отпускают на ежегодное летнее собирание бутылок и распитие боярышника, а с наступлением холодов он возвращается (если, конечно, за это время боярышник или пневмония от долгого возлежания на земле не приводит его в другое, более печальное медучреждение — морг).

Приведённый выше пример — яркое подтверждение того, что дурдом — скорей что-то среднее между тюрьмой и санаторием, чем больница. Поймите: если у вас и есть проблемы с психикой, дурка — это точно не то место, где вам их вылечат. Ваша задача — выйти отсюда как можно быстрей, получив как можно меньше веществ и контактируя с как можно меньшим количеством людей. Впрочем, если крыша поехала всерьёз и вы даже ходить не можете или в припадках бьётесь, закосить под нормального всё равно не удастся, и возможно, вас таки вылечат. Божитесь врачам, что дома будете соблюдать режим, не будете даже пытаться запивать таблетки бухлом, пообещайте регулярно отмечаться у эскулапов и долечивайтесь дома, в тепле и уюте.
Сбегать оттуда не нужно: это обернётся ещё большим количеством проблем в будущем. Но если все-таки приспичило удариться в бега, то флаг вам в руки — в большинстве заведений сбежать не легко, а очень легко, особенно если вы нормальный, здравомыслящий человек. Хотя что делает здравомыслящий человек в дурке — тот ещё вопрос. #Лурк_классический #луркопаб #lm