Вчера с меня потребовали двести рублей. Очень странно, когда девушка спрашивает долг в двести рублей спустя год. Ещё страннее, что долг я отдал тогда не следующий день. Правда не ей, а её двоюродному брату. Вру. Это было два года назад. Кошмар. После её с

Это было лето между каким-то по счету и следующими курсами университета. Лето, когда тебе приходится возвращаться из большого города на малую родину и торчать в доме один на один с родителями. Ещё сложнее там торчать, когда они возвращаются в двенадцать часов дня и выносят мозг. Это просто перманентное уничтожение на тему того, что ты спишь до обеда и ничего не делаешь. В общем, оставим эти молодежные проблемы. В один момент, когда я торчал в деревне, отец окончательно вынес мне мозг фразами вроде «дурачок, который ничего не умеет», опустошив очередную стопку. В тот день из Москвы приехал школьный друг, которого я не видел больше года. Не виделись мы скорее по моей вине, так как я избегал его и сливался, когда Паша куда-то звал. Его звали Паша. В тот день мне дико хотелось свалить в город, так как это была пятница. Отец кинул пару фраз, вроде того, что для меня каждый день пятница и я, надев джинсы направился на остановку. Проблемой было полное отсутствие денег. Я спросил у Паши, сможет ли он подкинуть мне до не знаю какого времени N-ную сумму денег, на что он сказал, что имеет в распоряжении всего сто рублей с копейками. Окей.
Пока я ехал в автобусе, переполненном бабками-дачницами, моя голова продумывала варианты, где можно вообще взять деньги. Хоть сколько-нибудь. Я прятался от кондуктора за рюкзаками бабок, доставшихся им, очевидно, от внучек. На предпоследней остановке кондуктор пробилась через слой розовых рюкзаков и начала требовать с меня денег. Деньги Нет у меня никаких денег. «Он не платил, он ничего не платил!» Начало раздаваться крахтение бабок из разных частей автобуса. Ещё немного и они, наверняка, стали бы закидывать меня свежесобранными грибами. От грибов бы я тогда, конечно же, не отказался. В итоге, после продолжительной полемики с постояльцами пригородного автобуса номер 71, я оказался в центре города с мыслью, где мне можно достать немного денег. Это был Ден. С Денисом Рулевым мы снимали квартиру в относительно большом городе с ещё одним товарищем. Каждый месяц, скидываясь по двести рублей, мы получали скоростной интернет, что был главным поставщиком доты и порно в квартиру. У Дена, как обычно, не было денег и нам пришлось вложиться за него.
За пятнадцать минут я добрался до дома Дена, выкурив по пути пару сигарет. Из квартиры появилось абсолютно бледное лицо. Я позвал его покурить и объяснил, что интернет сам себя не оплатит. Ден ничего не понял, но дошел до квартиры и попросил у кого-то из домашних двести рублей. Двести рублей. Не плохо. Я позвал Дена потусить вместе со мной и Пашей. Тот долго отказывался. Он говорил: «Чувак, мне нельзя пить. Я сейчас сижу на очень жестких таблетках, антидепрессантах. Если я выпью хотя бы немного, то мне просто снесет голову». В итоге мы сошлись на мнении, что от одной бутылочки пива ещё никто не умирал.
Паша меня встретил в своем духе:
— Саня, смотри какой у меня есть классный нож.
В его руке оказался огромный складной нож, и Паша сразу начал описывать его характеристики и достоинства.
— Смотри какая рукоять! Полуторная заточка. Какой классный ограничитель.
— Уже зарезал кого-нибудь — индифферентно поинтересовался я.
— Ну, — сказал Паша и задумчиво посмотрел вдаль.
Мы направились в магазин, чтобы взять по две штучки пива. Паша рассказывал о супер-опасных разборках на улицах Москвы, а Ден о том, для чего нужны антидепрессанты и как это связано с его зависимостью быть вечно накуренным. По крайней мере, второй точно не врал. Мы взяли с Пашей по две бутылочки пива «387» с неповторимым вкусом и уговорили Дена купить себе. Он сказал, что побудет с нами не очень долго, так как скоро к нему должна прийти сестра и привезти ботинки Vans. Она их купила по дешевке в Турции и сегодня должна была возвращаться. Пока мы стояли на кассе, Паша успел ещё раз продемонстрировать свой нож, но я попросил убрать его от греха подальше.
На улице мы выпили по бутылочке пива. Я съел пачку сухариков. Проходя мимо городского военкомата, мы чуть-чуть притихли и разговор пошел ещё тяжелее. Когда-то в школе мы были очень близкими друзьями. У нас всегда были темы для разговора, будь то компьютерные игры, мечты наконец-то потерять девственность или просто внешнеполитическая ситуация Уругвая.
Мать Дена в тот вечер пошла к подруге, и мы завалились на квартиру, ожидая его двоюродную сестру. Когда молчание в наших диалогах стало слишком давящим, в комнате раздалась моно-мелодия. Что-то из Моцарта. Всегда забавляли такие звонки дверь. В комнату зашла сестра Дена. Её звали Машей. Не знаю, как описать её, вдруг ещё она когда-нибудь случайно прочтет это. В общем, характерной её чертой были растрепанные волосы. Когда она потребовала с Дена две тысячи рублей, тот долго не мог понять за что, а после вспомнил, куда мать положила специально оставленные на кеды деньги. Минуточку.
Вторая бутылка крепкого пива дала о себе знать, и я предложил Паше сходить ещё за одной. В соседнем Дикси, говорю ему, есть акция. Балтика девятка всего за сорок рублей. Заманчиво И вот мы возвращаемся из магазина споря о том, кто, во сколько и когда должен начинать работать. Я тогда пытался зачем-то выделываться перед сестрой Дена, мол вот какой я интеллектуал. Это потому что Ден рассказал, как сильно нравятся Маше мои рассказы. Ну должен же я получать хоть что-то от десятка другого написанных текстов Разговоры стали веселее, Балтика дала о себе знать и Паша сказал:
— У меня дома есть бутылка хорошего коньяка.
Звучало заманчиво. Мы быстро собрались, Ден попытался надеть новые Vans-ы, но они оказались малы, и он надел старые. По дороге Паша вновь начал рассказывать о своём охуенном ноже, о том, как он классно может резать все вокруг, а Ден с Машей шли чуть впереди, и она подвергала его жесткому психоанализу, уча как нужно выходить из жесткой депрессии. Зайдя в квартиру к Паше, он прошептал:
— Тока тише. Мама спит! Главное, чтобы она ничего плохого не подумала.
Это было странно. Мы прошли на кухню и начали пить коньяк. Маша и Ден сначала отказались, мы пили коньяк с Пашей вдвоем. Он что-то говорил про Чернобыль, про то, что будет делать, когда начнется война и про его веселую жизнь в столице. Я же просто молчал и пьянел. Нам стало скучно, и мы начали уговаривать Дена присоединиться к нам. Маша тоже начала налегать на коньяк. Незаметно для себя опьянели. Хотя вру. Это было очень заметно. Я должен был остановиться, когда начал гладить её по коленке. Паша должен был остановиться, когда вернулся в комнату с фразой: «Мама просила вести себя тише. Ребят, давайте чтобы она ничего не подумала плохого, хорошо» и продолжил открывать и закрывать нож. Дену стоила и вовсе не начинать. А мы все подливали ему и подливали. Разговор каким-то резким образом зашел на тему гимнастики, и я подошел к стенке, встав на голову. Я мог. Да. На какой-то из веселых нот коньяк кончился:
— Может ещё сходим за водкой в ночник
— Да, было бы неплохо, — сказал я.
— А я бы просто завалилась здесь спать, — сказала Маша.
— Муээ-мууурээ, — сказал Ден. Видимо ему действительно не стоило пить.
Сначала мы прислушались к совету Маши и разлеглись с ней на полу. Я гладил её по нейлоновым колготкам, но в комнату зашел Паха и сказал, что здесь спать нежелательно, чтобы не расстраивать маму.
Мы вышли на улицу. Была поздняя ночь. Я был пьян. Все были пьяны. Ден нес что-то нечленораздельное, когда увидел автобус и крикнул:
— Автобус! – и рванулся за ним.
Я стал останавливал Дена, но он упорно бросался на автобус. Начал бороться со мной. Каждый раз я его клал на лопатки, но он вставал и все сильнее старался меня задушить. Откуда в нем было столько силищи – не ясно. Паша рассказывал Маше о жизни в столице, о какой-то движухе и вообще похоже пытался её закадрить.
Если честно, то я не знал где в городе был ночник, но просто шел по наитию. Маша начала петь Alai Oli и песни Маша Badda Boo, я начал подпевать настолько, насколько знал слова. На пятой песне, захлебнувшейся в незнании текста, она рассказала какой я крутой. А то! Говорила какие у меня классные рассказы, тексты и вообще я молодец. Мне было приятно. Паша не понимал, о чем она говорила. Ден плелся где-то сзади.
У ночника была нездоровая движуха из местных бандитов и алкоголиков, но я забыл о возможной опасности зашёл в ночник и с выражением городского кутилы сообщил:
— Водки ноль семь и два литра сока.
— Апельсинового, — уточнил Паша.
— Восемьсот рублей.
— Маша! Деньги.
— А вы вернете
— Вернем, вернем. Завтра же.
Когда мы вернулись, Паша сообщил:
— Я водку не буду.
«Я тоже. Муаэээ-муарээээ». Пожав плечами, я стал пить один и все сильнее гладил нейлоновые колготки. Следующий час буквально вырезан из памяти. Удален. Помещен в корзину. Помню только как я играл с ножом Паши, тыкая его на скорость между пальцами в стол, а когда повернулся, то увидел, как Ден разлегся на кухонном диване выпивая водку из горла. Это было внезапно.
Мы выдвинулись из дома, когда уже посветлело. Опять же, чтобы мама Паши не подумала ничего плохого. Сначала нужно было проводить Дена, а после — его сестру. Они гуляли вокруг дома и Маша лечила Дена каким-то особым психоанализом. Мы с Пашей отошли в кусты отлить, и он протянул мне два презерватива «контекс».
— Чувак, я, конечно пьян, но…
— Давай сейчас на двоих
— Кого – спросил я, но потом сразу понял, что он имеет ввиду. Я зачем-то начал нести какую-то дичь, о преимуществах презервативов Durex. Паша был согласен со мной, но говорит других не было. Ночь приобретала характер «редкостной дичи». Отправив Дена спать, мы втроем двинулись в другую часть города, провожая Машу. Я плелся сзади. Паша периодически подходил и заговорщицки двигал бровями. В тот момент мне захотелось ещё чего-то. Мне было недостаточно. Я подошел к Маше и поцеловал самым отвратительным поцелуем, который, наверное, только был в ту ночь на планете земля. Мне кажется поцелуй двух грязных корейцев в коммунистическом Пхеньяне был бы в сотни раз прекраснее. После я засосал её ещё раз и сплюнул на асфальт. Потом ещё раз и снова сплюнул.
— Почему ты каждый раз плюешься – спросила она.
— Понимаешь, водка и сигареты – плохой привкус во рту, — сказал я какую-то дичь.
Паша в это время стоял к нам спиной. Он был похожа на какого-то телохранителя. Мы проводили её до дома, обнялись и пошли назад.
— Не вышло, — подытожил Паша. Я ничего не говорил ему. Или говорил, уже не помню. Естественно, я ничего не хотел в ту ночь. Совсем уже ничего не хотел. Только покурить и спать, а сигареты уже кончились. Проходя мимо главной улицы в городе, я услышал слабый крик.
— Слышал
— Что
— Помогите! – крик стал более отчетливым. Мы вышли на середину дороги. Она была озарена солнцем, а вдали человек в капюшоне бил кого-то ногами. – Помогите!
— СУКА, УБЛЮДОК, ИДИ СЮДА, — раздался не человеческий рык изо рта Паши. Раздался звук раскрывающегося ножа, и он рванулся за нарушителем правопорядка. Я побежал за ним, но абсолютно не знал, что буду делать, если догоню нападавшего. Что Стрельну сигарету Поцелую Встану на голову На мое счастье, мы его не догнали.
Жертвой нападения был какой-то сорокалетний алкоголик. Алкоголик сказал, что у него отобрали пять тысяч рублей. Паша убедил его, что если мы ещё раз встретим в городе этого «чепушилу в капюшоне», то обязательно… Не помню, что мы должны были сделать. Не важно. К нам подошла ещё какая-то бабка, которая сказала, что уже вызвала «милицию» и мужик в камуфляже. Мужик в камуфляже дал мне красный Мальборо. Я затянулся и чуть не блеванул после этого десятиминутного преследования. Не помню, как мы оказались дома у Паши. Была жара, я скинул с себя всю одежду, оставшись в трусах и лег на пол. Паша лег на матрас рядом, предварительно положив на пол все из карманов.
Наутро я дошел дошёл до Дена и отдал ему двести рублей. Двести рублей, чтобы он передал их сестре. Я чувствовал себя паршиво и мерзко. Не знаю почему. Вот так вот. Был выжат как лимон, как сухая грязная губка. Судя по тому, что Маша потребовала с меня двести рублей назад, Ден не передал ей деньги. Его можно было понять, потому что утром он выглядел ещё хуже. Он сказал, что так дерьмого ему никогда не было, посоветовал мне никогда не мешать алкоголь с антидепрессантами. Эту историю я тогда рассказал только двум людям и, потом кому-то ещё и вот сейчас. Каждый раз, эту историю я заканчиваю одинаково. Одинаково описывая картину, как на утро в комнату зашла мать Паши, где стоял стойкий запах перегара, а у его голых ног были аккуратно выложены:
пустая пачка сигарет, нож и два презерватива.
#копипаста #text_machine #лурокпаб #lm

Совин