Алтай. Первый одиночный поход.

Вторая подряд ночь без сна. Очень холодно. Стенки палатки обмерзают кристаллами льда. Проваливаюсь в пустоту, но каждый раз замерзающее тело выпинывает наружу. Экип отрабатывает 1/3 требуемого. Понимаю, что ещё одна ночь в таком формате может привести к неконструктивному состоянию, так что решаю вечером валить вниз из горной страны.
Радиалка на доминирующую в округе возвышенность — гору Кара.
За два часа до заката двигаюсь на перевал, ожидая там тропу вниз с хребта в долину Кубы, выводящую в цивилизацию.
На перевале удалбывает сложная гамма чувств по поводу покидания хребта и образа жизни, уже превратившегося в единственно возможный, будто я по-другому и не жил никогда — всегда шёл по Хребту, на закате останавливался, готовил ужин и ставил палатку, а на следующий день всё повторялось вновь. И вот тут пришлось начать вспоминать, что всё-таки жил, и жил совсем по-другому, что есть города, машины, заводы, люди, мрази и даже интернет. И вот с каждым шагом по перевалу та реальность, которая ещё недавно была для меня безальтернативной, всё больше расплывается миражом, приобретая черты сказочной мечты, а сложный, многовекторный и сероватый с металлическим отблеском мир, скрывавшийся ранее в анабиозе где-то в дальнем уголке памяти, вдруг вздувается и восстанавливает себя в правах на спектр картины мира.
Разворачиваюсь спиной и начинаю спускаться. Вскоре тропа уходит куда мне не нужно, вдоль хребта на новый перевал. Солнце касается горизонта, а я ухожу с тропы вниз в долину притока Кубы. До Кубы 10 км, там дорога. Если бы знал, какими будут эти 10 км, побежал бы обратно на хребет.
Итак, имеем узкое скалистое заросшее горной тайгой ущелье по дну которого течёт извиваясь бурная река, в качестве верхнего слоя почвы выступает диваноподобный мох, лежащий на куруме и маскирующий его дыры, куда проваливаешься бывает по пояс и только рюкзак не позволяет провалиться дальше, мох комбинирован с завалами стволов сосен, плюс везде кустарник и дохрена крапивы, в которой я извалялся весь и не единожды, в том числе и лицом и к середине уже не чувствовал ни лица ни крапивы.
В итоге, движение происходило большей частью на четвереньках по непонятной упругой вязкой вонючей каше сквозь кустарник и крапиву под и над завалами стволов под рёв реки и регулярно через неё переправляясь то вброд, то по поваленным скользким стволам деревьев. Где-то с третьего километра это происходило уже в полной ватной темноте.
В 6 утра зомбак вываливается из чащи на дорогу вдоль Кубы. Автоматично ставит палатку, закидывает в отсек приёма пищи парочку роллтонов, натягивает спальник и выключает остатки сознания.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий