Памяти одного сумасшедшего.

Вот однажды Петраков хотел спать лечь, да лег мимо кровати. Хотя нет, это новость старая. Вот однажды полицейские ехали по трассе мимо города Энгельс в Саратовской области. Зимой. И увидели двух голых людей, старичка и старушку. Голые люди шли в соседнее село — изгонять бесов. «Обнаженные пенсионеры-экзорцисты задержаны», — лаконично сообщил телеканал Министерства обороны. Старушка умерла в больнице от переохлаждения, за жизнь старичка борются врачи.

Из дома вышел человек с дубинкой и мешком. Хотя в нашем случае — без мешка, без дубинки и без одежды. Зато с женой. До леса, получается, не дошел.

А однажды — это уже в Рязани — мужчина один пришел домой пьяный. С рыбалки. Рыбу он, значит, любил ловить. Ну и проголодался. Иной, бывает, пьяный только водку хлещет, а есть его ни за что не заставишь, а этот наоборот. Захотел. А дома — нечего жрать. То есть абсолютно. Тут он открыл холодильник, достал свиные кости из морозилки и метнул в сожительницу. Сожительницу могли бы звать Кошкина, а мужчину, например, Машкин, но таблоид, перепечатавший пресс-релиз городского суда, блюдет тайну частной жизни. У женщины открытый перелом, мужчине светят два года колонии.

Или вот еще был случай. Это в Москве. Мужчина один позвонил в полицию и сказал, будто в одной руке у него страпон, а в другой — София Ротару. И что он Софию Ротару страпоном убить собирается. И теперь полицейские мужчину ищут. Тоже, наверное, хотят страпоном разжиться. А Софию Ротару — не ищут. По крайней мере, специализирующийся на освещении жизни инопланетян телеканал ничего об интересе полицейских к Софии Ротару не сообщает.

Такая еще история: один гражданин в городе Кирове стоял и ждал, пока мимо премьер-министр проедет. Очень уж хотелось гражданину посмотреть на живого премьер-министра, хоть издали. Вот он и стоял, значит. Хотя это только кажется, что стоял. А на самом деле мужчина делал руками странные движения. И отвели полицейские мужчину в участок, и спросили, зачем он руками странные движения делал. А он сказал, что это не странные движения. Это он на нанобалалайке играл, премьера приветствуя. Полицейские, кстати, чтобы добавить в жизнь абсурда и невообразимости, мужчину отпустили.

А один старичок сидел в Москве и ел бутерброд с маслом. Запивал чаем. И писал письма диктатору Ким Чен Ыну. Милый, — писал старичок, — дедушка Ким! Я ведь и папу твоего знал! Забери ты меня отсюда. А диктатор, говорят, Ын, все обижался и жалел, что не может старичка из миномета расстрелять за дальностью расстояний. Обидно ведь. Когда ты молодой, а тебя какой-то дедушка дедушкой называет.

А одной, наоборот, женщине, которую из прокуроров за жестокость выгнали и в депутаты записали, все покойный царь по ночам являлся. «Люблю, — говорил женщине царь, — тебя, женщина. Одна ты, — говорил, — моя настоящая страсть, а прочего и не было вовсе ничего. А будут тебе если рассказывать, что было, так ты не верь. Ну, то есть ладно еще царица… Но чтобы помимо!» И женщина ему верила. Потому что действительно ведь — ладно еще царица, тут уж куда деваться. И на всех, кто про царя говорил скверное, жалобы писала в соответствии со Сводом законов Российской империи.

А один, получается, подросток, полюбил переодеваться полицейским. Переоденется, подойдет к настоящим полицейским и говорит: «А пойдемте, полицейские, на спецоперацию!» И полицейские шли, да так бы, наверное, и до сих пор ходили, если бы не зашли на чужую территорию. Там их другие полицейские поймали, так и вскрылось, что подросток — ненастоящий полицейский. Тут уже и эти полицейские, которых поймали, догадались, что не может быть подросток в 17 лет старшим лейтенантом. Хоть и поздно, а все-таки заподозрили.

А еще, говорят, есть у американцев такой обычай — будить специального сурка, и по тому, как он на свою тень посмотрит, гадать, длинная зима будет или не очень. Несерьезный народ американцы. Этот обычай хотели перенять в России. В Москве завели специального сурка. И в Питере завели. Пришел день сурка, стали будить. В Москве сурок не проснулся, а в Питере умер. Русские — серьезный народ.

И значит, весны не будет. А любопытно, что будет

Одна старуха от чрезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась. Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.

Историю про старушек — это, наверное, каждому известно — придумал Даниил Хармс. Все истории, которые рассказаны выше, он тоже, конечно, мог бы придумать, но не понадобилось — они на самом деле произошли в этом, уже заканчивающемся, году.Хотя кто знает, чем он там занят у себя на небе. К какому делу приставлен. Не исключено, что это он нас теперь и сочиняет.

2 февраля 1942 года Даниил Иванович Хармс (Ювачев) умер от голода в психиатрическом отделении тюремной больницы при знаменитых Крестах. Недавно нашли его могилу. Вернее, тоже, как нашли. Доказали, что в одной из братских могил Пискаревки, среди тысяч других — и он. На всех непохожий и такую обычную для страшного ленинградского сорок второго смерть принявший.

Впрочем, друзья, те, что оставались, думали, что он умер раньше. Что его расстреляли сразу после ареста, как другого непохожего на обычных людей и обычных поэтов поэта, друга Хармса Николая Макаровича Олейникова. «Кажется, Даня уехал к Николаю Макаровичу», — писала жена Хармса, Марина Малич, одному приятелю. Потому что яснее выражаться время не позволяло, да и без того все всё понимали.

Николай Заболоцкий, поэт из той же компании, в отличие от всех почти прочих — выживший, отсидев свое в лагерях по нелепому, как и полагается, обвинению, много позже написал стихотворение сразу про всех своих странных друзей.

В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений,
Давным-давно рассыпались вы в прах,
Как ветки облетевшие сирени.
Вы в той стране, где нет готовых форм,
Где все разъято, смешано, разбито,
Где вместо неба — лишь могильный холм
И неподвижна лунная орбита.

Страшное время кончилось (если помнить, что было их время, понимаешь: наше-то совсем не страшное), фамилии завистников позабылись, о фамилиях доносчиков спорят специалисты. Что ж, тоже путь в историю литературы.

А Даниил Иванович — с нами, смотрит на нас сверху, улыбается не всегда добро. Заслужили. И любая лента новостей — тому подтверждение. Оно, конечно, может, и не особенно комфортно жить, когда жизнь подражает Хармсу, зато под рукой — том его сочинений, и можно без всяких сурков гадать о будущем.

Я открываю страницу наугад. «Тут Калугин проснулся и решил больше не спать, но моментально заснул и увидел сон, будто он сидит за милиционером, а мимо проходят кусты», — сказал мне Хармс, и я не знаю, радоваться ли, но описание в целом получилось реалистичное.

Грех не помянуть, а помянув, вздрогнешь, потому что много еще будет новостей от Хармса. #копипаста #луркопаб #lm