1. Деревенский ниндзя.

Старик Евсеич бредил Японией. В селе Херосинове это знали все, от мала до велика. Бредил Евсеич тихо, никому особо не мешая. Лишь изредка, когда первач у бабки Сычихи выходил особо кошерным, село оглашали крики «Банзай!» и стук мозолистых ладоней: Евсеич колол дрова. Сквозь щели в заборе сверкала глазенками восхищенная малышня, глядя, как Маланья, жена Евсеича, визгливо матерясь, печным ухватом гонит пьяненького благоверного в дом, отсыпаться.

Бредить Японией Евсеич начал давно, в далеком 89-м году, летом, когда на каникулы в Херосиново приехал из города Лешка, сын агрономши Зинаиды Васильевны. С собой Лешка привез видеомагнитофон и десяток кассет с фильмами. В первый же вечер в клубе у единственного в селе цветного телевизора собрался весь местный бомонд. Лешка, подзатыльниками отгоняя от заморского чуда любопытную малышню, возился возле видика, пытаясь подключить декодер. Бабы сидели на лавках у стен и лузгали семечки, сплевывая шелуху в собранные ковшиком ладони. Мужики чинно стояли полукругом за спиной у Лешки, ожидая сеанса.

Наконец, Лешка шумно выдохнул, вытер тыльной стороной ладони взмокревший лоб и нажал кнопку на пульте. Мужики придвинулись поближе. На экране старенького «Рекорда» с засиженным мухами кинескопом появилась картинка: черный человек в маске с прорезью для глаз, замысловато изогнув руки, занес для удара длинный меч. «Кинокомпания Коламбия пикчерс представляет художественный фильм «Дух ниндзя», — произнес гнусавый голос, и под тревожную музыку на экране замельтешили юркие человечки в черных одеждах.

Вот тут-то Евсеича и торкнуло. Весь сеанс он просидел с открытым ртом, вперив глаза в экран и временами забывая дышать. На следующее утро Евсеич явился к Лешке домой, поздоровкался с ним за руку, водрузил на стол мутную бутылку и без лишних экивоков предложил свои услуги в качестве прокатчика. Лешка, изрядно выпив ядреного самогона, размяк и почти без уговоров согласился сдать видик в аренду, за литр первача в день.

Признаться, киномагнат из Евсеича вышел хреновый. Жителям Херосинова вскоре наскучили одни и те же фильмы, но в город, за новыми кассетами, Евсеича не отпустила Маланья. Поганец Лешка каждое утро страдал похмельем и требовал с Евсеича договорную бутылку. В-общем, через месяц видик вернулся к Лешке, но за это время фильм «Дух ниндзя» был выучен Евсеичем до мельчайших подробностей. Возвратив аппарат хозяину, Евсеич начал чудить.

Первым делом он перехватил как-то днем в проулке дебелую Вальку, продавщицу из сельмага, и наказал привезти ему из города рулон черной материи. Этим же вечером, сменяв у Сычихи ведро картошки на поллитру самогонки, Евсеич водрузил на плечо косу и отправился прямиком к кузнецу. Спустя час из кузницы раздавался звон молота и пьяные вопли. Домой Евсеич вернулся далеко за полночь, бережно неся под мышкой длинный, слегка изогнутый меч.

Через несколько дней в сельмаг завезли очередную партию товара, в том числе рулон черной саржи. Изъяв из маланьиной заначки десятку, Евсеич выкупил ткань, принес ее домой и заперся в сарае. В ответ на увещевания супруги из сарая доносились только грязные ругательства, которым Евсеич научился в бытность свою матросом на миноносце «Застенчивый».

На третьи сутки двери сарая распахнулись, и на свет божий вышел ниндзя в полном боевом облачении. Величественную картину, которую представлял собой Евсеич, портили только стоптанные кеды. Не признав супруга, Маланья схватила вилы и бросилась на него с криком «Басурманин! Пошто мужа загубил!». Евсеич отработанным движением выдернул из-за спины меч-катану и одним махом перерубил древко вил. Маланья ойкнула и шлепнулась толстым задом в коровью лепешку. Евсеич вернул катану за спину, сложил руки перед грудью, коротко поклонился жене и продекламировал:

Знай же, о гейша!
Крепнет рука от меча
Шла бы ты к печке

После этого он выскочил за ворота и был таков.

К вечеру того же дня Херосиново окружила рота солдат, поднятых по тревоге из соседней части. Было отчего всполошиться – за день Евсеич успел натворить массу подвигов, подпадающих под статьи УК. Среди его деяний числились: принесение в жертву богине Аматэрасу борова Мишки путем отсечения ему башки, ритуальное сепукку, сделанное трем бродячим котам, разграбление сельмага и разбитие окна в сельсовете, в которое Евсеича бросил отсеченную свиную голову. Явившийся на шум местный участковый был коварным Евсеичем обезоружен, напоен самогоном до зеленых чертей и заперт на погребице у Зинаиды Васильевны. После этого вопиющего безобразия председатель сельсовета запросил подмоги.

В наступивших сумерках солдаты выстроились цепью и двинулись прочесывать село. Евсеич отходил огородами, изредка метая в преследователей сюрикэны, вырезанные из донышек от консервных банок. Но силы были не равны, и к полуночи Евсеича загнали в березняк, росший на краю оврага сразу за селом. Солдаты разожгли костры и расставили караульных, ожидая утра, чтобы окончательно изловить зловещего старика. Однако Евсеич решил погибнуть, но не сдаться. Пока солдаты, подогретые сычихиным натурпродуктом, прыгали через костры, он лихорадочно сооружал капканы из заостренных кольев, рыл катаной ямы и натягивал веревки, которые еще днем реквизировал в сельмаге.

Наступил рассвет. Похмельные воины нехотя проснулись, наскоро позавтракали остатками самогонки и двинулись вглубь рощи, чтобы поставить точку в истории деревенского ниндзя. Но не тут-то было – заработали коварные штучки Евсеича. Через полчаса половина личного состава роты валялась под кустами и голосила на все лады, взывая к милосердию товарищей по оружию. И ведь ушел бы Евсеич, если бы не его же собственная ловушка!

На глазах у топчущих березняк солдат черная фигура, сидящая на макушке ближайшей к оврагу березы, издала вопль «Банзай, вашу мать!» и заскользила на ту сторону оврага по заранее натянутой веревке. Казалось, старый безобразник вот-вот достигнет другой стороны и благополучно укроется в лесу, но в самый последний момент на ноге у Евсеича захлестнулась какая-то петля, он разжал руки и с матами рухнул вниз. Подбежавшие солдаты сгрудились на краю оврага, сняли шапки и замолчали.

Из больницы Евсеич вышел через полгода, месяц его обследовали в областной психушке, потом поставили диагноз «шизофрения» и отпустили восвояси, запретив пациенту смотреть фильмы про ниндзей и потреблять крепкие спиртные напитки. С первым пунктом особых затруднений не было, лешкин видик к тому времени уже сгорел, и теперь служил в доме Зинаиды Васильевны подставкой под сковородку. Запретить Евсеичу пить Маланья не рискнула, но на всякий случай прятала ножи, когда Евсеич, декламируя танку, пил свое сакэ.

Вот так, в неизбывной тоске по Японии, Евсеич и прожил следующие десять лет, до того самого дня, пока село Херосиново не подверглось нашествию зомби.

2. Гуадеамус игитур.

Лето в тот год выдалось просто небывалое: в меру жаркое, в меру дождливое. Овощи перли из земли, выворачивая пласты чернозема, яблоки вызревали до совершенно неприличных размеров. Травы к осени вымахали выше человеческого роста. Весь наличный состав сельчан, вооружившись косами и граблями, вышел на покос. Однако уже через неделю стало ясно, что до осенних дождей с таким изобилием своими силами было не управиться. Председатель почесал в затылке, завел свой «газик» и уехал в город. Через сутки он вернулся; вслед за «газиком» по пыльному проселку лениво тащился обшарпанный автобус, полный студентов.

Студенты, как на подбор, оказались отъявленные лодыри и пьяницы. Выманить их на работу можно было, лишь поставив на дальнем краю луга ведро первача. Над хатой Сычихи постоянно стоял столб сизого дыма – самогонный аппарат работал круглосуточно. Студенты, как одержимые, целыми днями косили траву, торопясь добраться до заветного приза, а добравшись, всю ночь голосили песни Митяева и по очереди драли на стоге сена деревенскую потаскушку Василиску.

Сычиха сбивалась с ног. В ее пенсионном возрасте нелегко было день-деньской таскать на себе яблоки, засыпать их в чан, добавляя туда же сахар из тяжеленного мешка, а потом всю ночь, не смыкая глаз, подбрасывать в печь дрова, поддерживая процесс. Старуха взмолилась о помощи. Председатель снова завел свой «газик» и уехал. К вечеру он вернулся, привезя из города племянницу Сычихи Аду Леонтьевну с пятилетним сынишкой Стасиком.

Работать втроем было куда проще. Сычиха теперь только руководила процессом, всю работу делала молодая и крепкая Ада. Стасик тоже не сидел без дела, ему доверили помешивать стоящую в летней кухне брагу. Стасику очень нравилась порученная ему работа, дни напролет он добросовестно ворочал в чане тяжелой мешалкой. Однажды, увлекшись работой, Стасик так сильно захотел писать, что не вытерпел и отлил прямо в чан с брагой. Запахло аммиаком. Стасик испугался, что его поступок заметят. Будучи мальчиком сообразительным, он решил перебить один запах другим и поспешил в огород, где росли всякие полезные травы и кусты. Стасик долго ходил по огороду, принюхиваясь, но не одна трава не пахла достаточно сильно. Наконец, он набрел на куст белены…

На следующий вечер, перегрызая зубами последние стебли, бригада студентов вырвалась на край луга и с гиканьем бросилась к стоявшему там ведру. После короткой свалки самогон был разлит по кружкам и мгновенно выпит. Вечер продолжался по обычному сценарию: песни Митяева, короткая потасовка, построение в очередь… Однако через пару часов начали происходить странности: Василиска лежала на сене, бесстыже раскидав ляжки, и почесывала волосатую манду, но студенты не торопились попарить изголодавшиеся елдаки. Вместо этого они, воздев руки к небу, ходили промеж стогов и нечленораздельно мычали «Гуадеамус игитур».

Поняв, что ее звезда на сегодня закатилась, Василиска оперативно передислоцировалась в район МТС, к вечно перемазанным соляркой трактористам. Студенты же выстроились в колонну по двое и побрели куда-то через поля, не прекращая сосредоточенно мычать. К несчастью, на их пути оказалась навозная яма. Не нарушая строя, орава забалдевших студентов рухнула в зловонную жижу, где и осталась почивать до утра.

Припав к роскошной нюшкиной груди, председатель мирно храпел в своем кабинете, когда в сельсовет с совершенно потерянным видом влетел растрепанный бухгалтер Михалыч и завопил про упырей, напавших на село. Председатель послал его на три буквы и повернулся на другой бок. Нюшка во сне тоненько пукнула. Михалыч не унимался и продолжал орать, как поросенок перед кастрацией. Председатель заскрипел зубами, вытащил из-под подушки большой ключ от сейфа и протянул его совершенно невменяемому бухгалтеру, предложив тому похмелиться спиртом и валить, откуда пришел.

Михалыч предложение проигнорировал, и до председателя дошло, что дело пахнет керосином. С видимым сожалением оторвавшись от нюшкиных прелестей, он, как был, в семейный трусах, подошел к окну. За окном творилось непотребное. По улице с визгом носились собаки и женщины, куры кудахтали, меча куда попало свои яйца, а посреди всего этого бедлама бродили, растопырив руки, кошмарные создания. Председатель ощутил в животе сосущую пустоту и слегка припустил в семейники. Надо было что-то делать. Наскоро одевшись, председатель на дрожащих ногах вышел из правления. Трусливый Михалыч, нервно икая, выглядывал у него из-за плеча.

Происходящее напоминало ночной кошмар. Покрытые коричневой слизью создания бродили по селу и что-то мычали. Вид их был ужасен: пустые глаза, спутанные волосы, вытянутые руки со скрюченными пальцами и торчащие к небу елдаки с огромными мудами. От тварей исходило адское зловоние.

Пока председатель с Михалычем топтались у сельсовета, на другом краю села вышел на крылечко свой хаты похмельный Евсеич. День занимался погожий, в сараюшке ждала заныканная четверть первача, и оттого настроение у Евсеича было самое что ни на есть замечательное. Евсеич потянулся, почесал яйца, достал из кармана пачку папирос «Казбек» и с чувством прочел только что сочиненную танку:

Мудрый не станет
Пить до зеленых соплей
Оставит на утро

В этот момент до его слуха донесся пронзительный визг. Евсеич сунул папиросы обратно в карман, пригнулся и побежал вдоль забора, время от времени заглядывая в щели в поисках источника звука. Через несколько минут Евсеич увидел ужасную картину: посреди улицы, истошно визжа, стояла продавщица Валька, а вокруг нее, растопырив руки, топталось трое грязных вонючих тварей. «Зомби!», — сразу же опознал супостатов бывший киноман Евсеич.

Девку надо было выручать. Евсеич метнулся к поленнице и орлиным взором окинул кучу дров. Выбрав два более-менее соразмерных полена, он присел на корточки и заработал перочинным ножом. Через пять минут Евсеич сжимал в руке боевые нунчаки, покрытые тонкой березовой корой. «Банзай!», — как в славном ниндзевском прошлом, заорал воинственный старикан и выскочил на улицу, вращая грозным оружием.

Зомби, как по команде, повернулись к Евсеичу и замычали что-то в малую квинту, но воина-камикадзе было не напугать таким дешевым приемчиком. Завопив во все горло:

Вкусом подобен сакэ
Свежий березовый сок
Особенно с водкой!

Евсеич подскочил к вонючим уродцам и принялся охаживать их березовыми нунчаками. Зомби не сопротивлялись, они лишь мычали все жалобней и пытались скрыться бегством. Двигались они неуклюже, шустрый Евсеич вертелся вокруг и колотил их почем зря. На шум из проулков потянулись остальные зомби, и через несколько минут Евсеич оказался в кольце. «Камикадзе не сдаются!», — проорал он хриплым от ярости голосом и ринулся напролом. Орда зомби расступилась, пропуская мчащегося Евсеича. Казалось, старик вот-вот спасется из грязных цепких лап, но, внезапно споткнувшись, он покатился кубарем по пыльной улице и угодил прямиком в конуру Полкаши, охранявшей дом Сычихи.

Полкаша возмущенно залаяла, на шум во двор выскочила сама Сычиха, следом за ней из дверей выглянула племянница Ада с мешком сахара на плече.

Зомби выстроились в шеренгу и двинулись на приступ. Сычиха заголосила дурным голосом, перекрестилась, перданула и упала в обморок. Ада бросила мешок, юркнула за дверь и закрылась изнутри. В суматохе все забыли про Стасика, который мешал брагу в летней кухне. Услышав лай, он поспешил взглянуть, что случилось, и увидел штурмующих забор зомби. От страха Стасику нестерпимо захотелось писать, он расстегнул штанишки и напрудил прямо в чан с брагой. Пучок белены, оставшийся с прошлого раза, валялся неподалеку, уже через минуту Стасик кидал пахучие зеленые листья в булькающую жижу.

Зомби повалили забор, ворвались во двор и остановились, принюхиваясь. Казалось, они раздумывали, нападать или нет. Наконец, самый грязный зомби что-то провыл, и все стадо уселось во дворе.

Тем временем Сычиха пришла в себя. Первым делом она вспомнила про кипящую в аппарате брагу, потом про Стасика, затем про оккупировавших ее двор зомби. Рассудив, что самогонный аппарат может взорваться, Сычиха, не обращая внимания на сидящих кружком тварей, резво поднялась на ноги и вломилась в закрытый изнутри дом, придавив выбитой дверью Аду с мешком сахара. Принятое решение оказалось единственно верным: брага почти выкипела, и аппарат мог вот-вот рвануть не хуже ядерной бомбы. Сычиха вытащила Аду из-под обломков двери, вдвоем они выскочили во двор, уже совершенно не обращая на зомби внимания, промчались в летнюю кухню, где трясся от страха Стасик, схватили чан с брагой за ручки и под тоскливое завывание упырей поволокли его в дом.

Увидев, что зомби сбились в стаю и уходят на другой край села, председатель глубоко вздохнул и промокнул трусами вытекший кал. Пора было, воспользовавшись ситуацией, пробираться в гараж, дабы спастись бегством на верном «газике». Воровато озираясь, председатель затрусил по улице, следом заковылял верный Михалыч. #копипаста #луркопаб #lm