Мудрец и Детка

В бар «Истлевающая лошадь» вошел Мудрец. Бар был разряда «спасибо, что без окон», в нём разило соленой рыбой. На стенах висели газетные вырезки о сбежавших маньяках, солдатские флюорограммы, ржавые тромбоны и валторны, чучела гигантских жуков. В зале никого не было, лишь за стойкой сидела Детка. Она была чужеродна окружающему убожеству и одета строго по моде.

— Привет, — сказал Мудрец.
— Ты кто такой — отозвалась Детка.
— Я Мудрец. А ты
— Меня называй Христиной.

Мудрец сел рядом с Христиной, заказал односолодовый виски, а ей предложил повторить коктейль «Говорящий егерь». Детка не отказалась, и бармен, скрывая надменность, поставил перед ними напитки и уставился в хоккей на ТВ. У стойки был книжный шкаф. Заметив в нём том Ремарка, Мудрец поинтересовался у Детки, читала ли та «Жизнь взаймы».

— Я знаю, что ты за человек, — ответила на это Детка. — У тебя жизнь не взаймы, а на сдачу. Когда ты заходишь в заведение хоть на йоту приличнее этого, тебе начинает казаться, что тебя вышвырнут оттуда, как только кто-нибудь взглянет на твои ботинки.
— А я знаю, что ты за человек, — сказал Мудрец. — Когда ты садишься в маршрутку, ты делаешь вид, как будто разговариваешь по телефону. Жалуешься воображаемому собеседнику, что твой «Порше Кайен» в ремонте.
— А я знаю, что ты за человек, — сказала Детка. — Ты валяешься у подножья социальной лестницы среди миллионов таких же. Всю жизнь стараешься вскарабкаться хотя бы на первую её ступеньку. У тебя ничего не выходит, и тогда ты силишься достать до верха хотя бы струей мочи. Вот только твоя ссанина вечно льется назад на тебя.
— А я знаю, что ты за человек, — сказал Мудрец. — Услышав по радио «Memories» Уэббера, ты переключаешь её на клубную музыку, чей ритм довольно точно соответствует бодрой ебле.
— А я знаю, что ты за человек, — сказала Детка. — Когда ты трезв, тебе становится страшно. Если сделать гематоген из твоей крови, получится чистейший гашиш.
— А я знаю, что ты за человек, — сказал Мудрец. — Ты всем говоришь, что никогда не трахаешься с фотографами. Но тебе никто не верит, потому что у тебя на аватаре фото, где чья-то рука оттягивает твои трусики.
— Я не трахаюсь с фотографами, — парировала Христина.
— Я знаю одного из них, — сказал Мудрец. — Он рассказал, как они это проворачивают. Здесь главное — действовать плавно. Сначала просят тебя слегка задрать маечку, потом взять верхнее ре, потом бац! И ты думаешь: как так вышло, что я на бабушкином фортепиано, а этот негораздок на мне
— Тебя, правда, называют Мудрец — с презрением спросила Христина.
— Нет, я сам так себя называю, чтобы клеить таких, как ты.
— Похоже, ты просто дурак, — серьезно сказала Детка.
— Ты откажешься от своих слов прежде, чем прикончишь третий коктейль.

Бармен смотрел телевизор. Мудрец и Христина пили.

— Что ты делаешь в этой дыре — спросил, закурив, Мудрец.
— Встречаюсь с одной особой. Художница. Чокнутая Дарья. Две попытки самоубийства за полгода. Боюсь, что уже не придет.
— Ты не похожа на любительницу живописи.
— Эта фригидная девка бесплатно выставляет картины в галерее моего отца, — с усмешкой сказала Христина, нежа в руках айфон. — Сказала, есть новый шедевр, «Цветок ванили в помойке».
— Звучит не так уж и плохо, я бы на это взглянул.
— Звучит отвратительно пошло.

Мудрец заинтересовался.

— Сможешь дать определение пошлости
— Дать определение пошлости
— Дать определение пошлости. Мне крайне важно знать твое мнение.

Тогда Христина задумалась, напрягла свои алые губы, напрягла свои сильные икры и с уверенностью сказала:

— Пошлость — это то, что похабно. То, что матерно и непристойно. Что запикано в кинофильмах и не встретится на youtube.
— Чёрт, — ответил Мудрец. — Эту фразу я бы вытатуировал на спине. Ты права, я совсем не мудр. Допивай свой коктейль, я больше беспокоить тебя не стану.

Мудрец повернулся на стуле, встал, проследовал мимо стойки и сокрылся в недрах уборной. Через несколько минут он вернулся, сел на место и сказал этой Детке:

— Я слышал голоса.
— И что
— С кем ты тут разговаривала
— С барменом.
— Виктор с рожденья немой.
— Думаю, что ты лжешь.
— Можешь сама его спросить.

Христина обратилась к бармену:

— Откуда этой пьяни известно, что твоё имя Виктор

Бармен ничего не ответил.

— Так с кем ты тут разговаривала
— Говорила по телефону.
— С Чокнутой Дарьей
— С ней. И она сказала, что новый шедевр будет дописан уже к рассвету.
— Тогда зачем она тебя сюда позвала
— Я думаю, что эта сучка переоценила скорость своей работы. Теперь весь вечер пропал.
— Я знаю, как скрасить твой вечер.
— Меня уже тошнит от тебя.
— Мне нравится, что ты говоришь правду. Знаешь, как говорил Иисус
— Как
— Правду говорить легко и приятно, а полуправду — не так легко, но тоже сойдет.
— Иисус такого не говорил.
— Вот именно, Детка. Вот именно.

Мудрец жестом подозвал бармена и велел повторить им выпивку. Тот не ослушался и очень живо поставил перед ними напитки. Они пили, и пили, и пили, пока наконец Мудрецу не удалось убедить Христину подняться в его мансарду, посмотреть новый фильм Джима Джармуша. Мудрец расплатился по счету, но ни он, ни Христина не оставили чаевых. Когда эти двое, шатаясь, покинули «Истлевающую лошадь», бармен тихо проворчал:

— Колоброды.

Уже через десять минут Мудрец бросил Христину на большую, неправильной формы, пахнущую рыбой кровать. Он с треском сорвал с Детки то, что она называла одеждой. Схватил за блестящие волосы, доходившие почти до ягодиц. Заставил хрипеть, извиваться, стал кусать её уши и шею, сжимать её белые груди и лупить их офицерским ремнем. Эта сучка очень громко кричала, и мне доподлинно об этом известно, поскольку в момент их соития я был двумя этажами ниже. В течение ночи они делали кратковременные перерывы на сигареты и дешевое вино, а после третьего захода Христине даже удалось ненадолго уснуть.

И лишь когда рассветное солнце осветило скомканные простыни, Мудрец резко отстранил Христину и сказал, глядя сверху вниз:

— У тебя 90 секунд, чтобы убраться из моей мансарды.
— Ты спятил, — пролепетала Детка высохшими губами.
— Возможно, но это не улучшит положение твоих дел через… 80 секунд.
— Дай мне хотя бы одеться, мой бюстгальтер где-то на кухне.
— Боюсь, через минуту с лишним тебя это волновать не будет.
— Ты что, угрожать мне вздумал
— Узнаешь через минуту.
— Черт, прекрати это делать! Это дурацкая шутка!
— Если я хоть немного похож на шутника, Детка, тебе не о чем волноваться.

Христина вскочила с постели, сгребла свою одежду в охапку и выбежала в подъезд. Мудрец, закурив сигарету, вышел за нею следом и громко крикнул вдогонку, наслаждаясь раскатами эха:

— Помнишь, вчера мы с тобой разговаривали про пошлость

Детка надевала туфли, стоя пролетом ниже.

— И что — сказала она.
— Знаешь, пожалуй, я всё же не согласен с твоим определением. Я склонен считать, что пошлость — это то, о чём тебе лично в данный момент времени и в этом конкретном месте просто не нужно знать.

В ответ Христина скривилась, показала Мудрецу средний палец и зацокала каблуками, торопливо спускаясь вниз. Мудрец вернулся в квартиру, а примерно через тридцать секунд у него зазвонил телефон.

— Доброе утро, Платон Игоревич, — сказал женский голос в трубке.
— Здравствуй, Суицидарья.
— Зовите меня Чокнутой Дарьей. Готов ли мой новый шедевр
— «Цветок ванили в помойке» расцвёл приблизительно десять… или двенадцать раз за ночь.
— Вы отвратительный вымесок. Я крайне вами горжусь.
— Поэтому мы и сотрудничаем. Отныне можешь считать, что за аренду студии в этом месяце ты со мной расплатилась.
— Отец этой сучки не платит ни гроша за мои картины.
— Не оправдывайся, я на твоей стороне. И рад, что мы нашли выгодное для всех решение.
— Действенное и непошлое.
— Действенное и непошлое.

Чокнутая Дарья сказала:

— А если приведу вам племянницу декана кафедры мифологии, это будет считаться оплатой за два месяца аренды
— Как зовут Мнемозина
— Нет.
— Персефона
— Не угадали.
— А как
— Афина.

Платон тут же повесил трубку и почувствовал, что у него немного болит голова. Тогда он отправился на кухню, достал из шкафчика упаковку аспирина, принял четыре таблетки и запил их большим количеством воды. #lurkopub #lm

© Сергея Иннера