Туту уже писали об Уоттсе, но вставлю и свои пять копеек.
До знакомства с Питером Уоттсом и его «Ложной Слепотой» последний раз читал и разбирал научную фантастику очень давно — в 2010 году. Связано это было не столько с самой фантастикой, сколько с философией и теорией. Тогда в Москве впервые заговорили о Резе Негарестани, он был чем-то вроде перевернувшего мир новичка, от которого не знаешь, что и ждать. Вдохновившись Циклонопедией, я читал тогда Чайну Мьевилля, Вернора Винджа вместе с их взглядами на роль научной фантастики. Тогда формировалась обновленная теория — Чайна Мьевилль и Стивен Шавиро много для этого делали. В тот момент моим хорошим другом стал Ваня Новиков и благодаря ему и Маше Калининой я стал читать Дика и Саймона Критчли (О Дике). В тот момент я отметил несколько проблем, связанных с чтением и рецепцией этих художественныхтеоретических текстов. Во-первых, масштаб повествования (точнее, я буду называть это narration zoom). Во многих космооперах (но не только) из-за огромных масштабов вселенной и хронологии событий, доходящей до тысяч лет, любая общеполитическая и социальная проблематика романов слишком просто сводит персонажей к идеологической функции. Мне казалось, что фантастика — самый прозрачный с точки зрения выражения идеологии жанр. Сейчас я читаю Энн Леки и в ее трилогии это очень явно выражается. Радч (Радх) — это тоталитарный космо-Рейх с эстетизмом викторианской Англии, аннексиями и биовластью. Меня всегда отпугивало подобное. Зачем описывать тот же Рейх, если он и так уже описан в историческом (нон)фикшене В таком случае фантастика кажется идеологическим удвоением идеологии. Во-вторых, и это касается в особенности стиля Мьевилля — меня отпугивала кинематографичность описаний. У него порой просто описываются кадры в мельчайших деталях. Я спустя несколько лет вернулся к современной научной фантастике, потому что Питер Уоттс не то что решил это вопросы — он их отказывался ставить. В его «Ложной Слепоте» толком нет ни сеттинга, ни явной политики, ни социума. Даже сюжет движется не столько действиями персонажей, сколько сменами ситуаций познания. Это очень важно — фактически, субъектом этой научной фантастики является не персонаж и не мир, а протоколы познания. Слепота — это отличный пример научно-фантастического эпистемологического хоррора, где накал достигается посредством крушения надежд на межкосмическую интеллегибельность и сомнений в адекватности собственной антропологической способности к языку. В недалеком будущем над Землей появляются странные объекты и фотографируют «всё». Затем фотоаппараты растворяются в атмосфере. Задача людей — интерпретировать желание инопланетян — что они хотят Нападать Дружить Для этого снаряжается команда. Их цель — узнать, что это вообще было. Сюжет расскрывается через смену интерпретаций данных о «первом контакте». Надо сказать, что чтение Уоттса наслоилось у меня на чтение «Каннибальских метафизик» Де Кастру, где используется термин «эпистемоцид». Собственно, именно эпистемоцид находится в центре внимания Питера Уоттса. Это ситуация, когда человек самим фактом своего познания и внимания заслоняет от себя возможность понимать нечеловеческое. Уоттс, в опоре на доступные и разветвленные научные данные, моделирует перед нами возможность интеллекта без сознания, языка без понимания. У этого внеземного интеллекта нет «желания» и «цели» в человеческом смысле слова, поэтому для того, чтобы понять и «заговорить» — человечеству нужно отказаться от сознания и рефлексии. Слепота по форме похожа на научный доклад, столкнувшийся со своим отрицанием — отсюда поразительная поэтическая сила по сути сухих научных терминов Уоттса. В каждом термине, применяемом в описанной экстренной ситуации, раскрывается его обреченность. Всё сложено таким образом, что главным словом в словосочетании Научная Фантастика оказывается наука, помещенная в странные условия. У Уоттса совсем нет фантазии, совсем нет небывалых допущений. Ужас и предвкушение при чтении его романа связан скорее с цепочкой доказательств и сложений фактов. Нарратив не литературен (по форме роман просто заимствует готовый сюжет Моби Дик — команда, корабль, страшный огромный кит в пучине), а научен, он создается как диссертация с героями и абстрактными био-инженерными пейзажами. Короче, настоящий буквально понятый hard sci-fi. Уоттс использует науку в художественных целях, но само искусство понимает как стадию познания — возможность моделировать новые условия для тестирования нашего инструментария. Поэтому, мне кажется, эта книга будет интересна и художникам. В ней интересно переосмысляется язык, биология, теория познания и романная форма. #Лурк_книжный #луркопаб #lm
