Хочу вам рассказать о своём отце, фронтовике Михаиле Гавриловиче. Отец давно умер, но повидал всякое. Жизнь у него выдалась очень интересная, насыщенная и даже немного мистическая.

Папа родился в Оренбургской губернии в 1912 году в крестьянской семье. Когда ему было полтора года, мама умерла, а в 14 лет мальчик Миша лишился и отца. Папу усыновил сосед. Он относился к нему действительно как к сыну. Село тогда было довольно большое – около четырёхсот домов. Жители – в основном потомки крестьян Тамбовской и Курской губерний, сбежавших в эти места от своих господ в первой половине XVIII века.
Когда в селе образовался колхоз, самых работящих и более-менее солидных сельчан сослали в Сибирь и на Соловки. Папу приёмный отец сумел отправить на курсы механизаторов. По окончании учёбы парень получил права тракториста, комбайнёра и водителя автомобиля. Так он стал механизатором – единственным в колхозе. Можно сказать, отец был первым парнем на селе, хотя не имел тогда ни кола ни двора.
В 1933 году Михаил Гаврилович дважды сватался к моей маме. На второй раз мой дед Кузьма Михайлович всё же сдался и согласился отдать дочь Ксению за папу. В приданое молодые получили однокомнатный саманный дом и десятилитровую кастрюлю. Эта кастрюля заменяла моим родителям всю посуду первые полгода совместной жизни. Спустя год родился мой брат Саша, а через полтора года – брат Коля. Папа с мамой были очень счастливы. Но пришёл 1937-й.
Кузьма Михайлович был известен в округе как один из самых образованных людей. До революции дед служил унтер-офицером при штабе военного округа в Самаре. После работал волостным писарем – к нему шли неграмотные люди со всех окрестных сёл заполнять бумаги. Жена родила Кузьме Михайловичу четырёх девочек и одного мальчика, но потом умерла. Он женился второй раз, на соседке, у которой уже было трое детей.
В сентябре 37-го председатель сельсовета тихонько шепнул деду Кузьме, что ночью за ним и его семьёй придут из НКВД. Кузьма Михайлович молча вышел из дома, отправился на железную дорогу – недалеко проходила Транссибирская магистраль – и положил голову на рельсы перед проходившим поездом. Так погиб мой дед.
Приехавшие из района чекисты увидели, что главный «злодей» погиб, поэтому оставили семью в покое. Председатель предупреждал о визите органов не одну семью. Бывало, люди бросали всё, даже оставляли стол с накрытым ужином и убегали от НКВД. Уходили в горы, на железную дорогу, цеплялись к товарным поездам и уезжали в Сибирь. Председателя потом тоже арестовали – видимо, нашёлся доброхот, который заложил его.
Но потом в нашу семью пришла настоящая скорбь: в 1939–40 годах от скарлатины друг за другом умерли братья Саша и Коля. Сказать, что родители были потрясены, ничего не сказать. В июле 41-го у них родился мальчик, и они в память об умершем сыне назвали его Сашей. А через неделю после рождения ребёнка папу забрали на фронт.
Служил отец сначала в пехоте, но потом его как механизатора распределили в дивизион реактивных установок БМ-13 «Катюша». И вот что удивительно: за всю войну папа только однажды пострадал – был легко контужен. Награждён он двумя медалями «За отвагу», медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Кёнигсберга», «За взятие Берлина» и другими орденами и медалями. Вернулся с войны в декабре 45-го в звании старшего сержанта.
В январе 46-го его вызвали в райком и предложили работу в милиции. Отказы в то время не принимались, поэтому отец отправился на учёбу в Иркутск почти на год. Это трудно себе представить: побыв дома всего два месяца после возвращения с войны, снова уехать в непонятную даль. Когда папа вернулся, у него было уже два сына, поскольку родился я.
Отца назначили старшим участковым уполномоченным. Под его надзором находилось четыре сельских района. Прослужил он 11 лет, но потом был вынужден уйти, поскольку времена изменились и на его должности стали требовать базовое образование, а у отца только четыре класса церковно-приходской школы. После службы в милиции отец трудился механизатором, бригадиром, мельником, выполнял и другие работы в колхозе.
За годы милицейской службы в Михаила Гавриловича неоднократно стреляли, на него нападали, он несколько раз едва не замёрз в буран насмерть, ведь между сёлами передвигался на лошади. Но маме отец всегда говорил одно и то же: «Не беспокойся, со мной ничего не случится». И всегда при этом странно улыбался.
Папа постоянно говорил, что с ним всё будет хорошо и умрёт он только в 80 лет. Мы всегда его спрашивали: «Почему ты так уверен в этом» Но он лишь молчал и улыбался в ответ. А когда отцу исполнился 71 год, он рассказал нам одну очень странную историю, которая с ним случилась в конце мая 1945 года.
Отец тогда ещё находился в Германии. Ехал однажды вечером из Потсдама в Берлин за рулём своего грузовика-ПАРМа (передвижная артиллерийская ремонтная мастерская. – Ред.). Чувствовал себя непривычно: вроде бы ещё пару недель назад шли бои, а теперь вокруг тишина. И на дороге никого.
Фары у грузовика затенённые, освещают дорогу лишь на пять-семь метров. Скорость – около 60 километров в час. «Вдруг вижу буквально перед машиной обнажённую женщину, – вспоминал папа. – Лежит на дороге. Всё случилось так быстро, что я не успел затормозить и переехал её. Удивительно, но грузовик при этом нисколько не встряхнуло. Машина как шла ровно, так и продолжила идти. Но останавливаться я не стал. За четыре года войны видел тысячи трупов и знал, чем такие остановки обычно заканчивались».
Отец решил, что это засада. Он неоднократно слышал о деятельности скрытых диверсионных отрядов нацистов «Вервольф». Некоторые из этих боевых групп не подчинились приказу своего верховного командования о прекращении боевых действий и вели партизанскую войну. Советские бойцы и союзники продолжали гибнуть в Германии как среди руин немецких городов, так и в сельской местности – им стреляли в спину, заманивали в смертельные ловушки, даже спускали поезда под откос. Отец приготовился к худшему.
«Но тут случилось невероятное, – рассказывал Михаил Гаврилович. – Дверца кабины на ходу неожиданно распахнулась, на сиденье рядом села та самая женщина, что лежала на дороге и которую я только что задавил. Она была абсолютно голая, белая и очень красивая. Дама посмотрела на меня и произнесла очень приятным и даже каким-то тёплым голосом: «Что испугался, солдат Не бойся ничего. Я пришла сказать, что всё у тебя будет хорошо. Ты вернёшься живым домой к своей семье, и у тебя ещё родятся дети. И ничего плохого с тобой до самой смерти не случится. А доживёшь ты до восьмидесяти лет».
После этих слов дверца снова открылась, и гостья исчезла так же незаметно, как и появилась, – на полном ходу. «Только тогда я понял, как на самом деле испугался, – вспоминал отец. – Такой испытывал страх, что физически чувствовал, будто волосы у меня на голове встали дыбом и даже пилотку приподняли».
Разумеется, отец никому об этом случае не рассказывал – боялся, что примут за сумасшедшего. Лишь когда ему пошёл восьмой десяток, решил, что можно рассказать эту историю взрослым детям. Кем была та жуткая женщина Войной Ангелом-хранителем Смертью или, может быть, самой судьбой Отец так и не понял.
Как ни странно, всё, что предрекла неведомая попутчица, сбылось. С папиной головы действительно волоса не упало: отец даже никогда ничем не болел.
Умер Михаил Гаврилович в феврале 1993 года. Вечером в пятницу попросил моего брата Сашу купить бутылку портвейна «Агдам». Кроме этого отец ничего из алкоголя не употреблял. Выпил полстакана и лёг спать. Утром проснулся и говорит маме: «Я сейчас умру». Она рассмеялась: «Да ладно тебе! Пойду, приготовлю завтрак». Через пятнадцать минут зашла в спальню, а папа действительно умер. Ему шёл 81-й год.
Мы заметили, что голова отца была сильно повёрнута к окну. Глаза его так и остались открытыми. У всех возникло ощущение, будто он кого-то увидел в окне перед самой смертью – того, кто пришёл за ним.
Из письма Николая Михайловича Немцева,
с. Павловка, Оренбургская область.
Автор — Николай Михайлович Немцев.