Человек, который украл четвертое ноября

человек, который украл четвертое ноября в жизни любого человека однажды наступает переломный момент, навсегда отделяющий прошлое от настоящего. рождение ребенка, смерть близкого, настоящая

В жизни любого человека однажды наступает переломный момент, навсегда отделяющий прошлое от настоящего. Рождение ребенка, смерть близкого, настоящая любовь, серьезная болезнь… Да повод может любой, но итог всегда один – человек меняется окончательно и бесповоротно.

И ещё вчера ты мог знать самого жизнерадостного человека на свете, но на следующий день он уже может быть вместилищем вселенского уныния. Кажется, словно душа жившая когда-то в нём решила переехать куда-то в другое место. Вот так просто. Как мы меняем место жительства, так и души покидают тела.

Я помню своего одноклассника, с которым мы просидели за одной партой все школьные годы. Который всегда был на подъеме, и даже в самых ужасных ситуациях видел тот самый небольшой яркий огонек, что мог вывести из сумрака. Мы уже давно взрослые люди, у каждого свои проблемы и заботы, но всё равно пару раз в год мы находили время и встречались.

Как-то, на одной из наших встреч, он с таким воодушевлением рассказывал про девушку которую встретил, что я невольно позавидовал – хотя сам никогда не горел желанием скреплять свою жизнь с кем-то официальными штампами в паспорте. Наверно, это напрямую было связано с тем, что все мои отношения заканчивались, мягко говоря, полным крахом.

Каждый раз когда мы встречались, он постоянно рассказывал про Аню, и, как вы наверное уже догадались, всё дошло до того, что у них образовалась крепкая семья. Я помню огонек настоящего счастья в его глазах, во время разговоров о его новорожденной дочурке. Он всё ещё оставался самим собой, но у него появилась настоящая радость в жизнь – в виде любимой жены и дочери. И я бы слукавил, если бы сказал, что не хотел так же. В моих глазах, его семейная жизнь была чем-то идеальным и недостижимым.

Как-то раз, я решил навестить родителей, что жили в нашей старенькой, но очень уютной квартирке, в одном из спальных районов города. Собственно, это было то самое место, где я провел всё своё детство, и каждый закоулочек этого места я знал, как свои пять пальцев.

Это был самый обычный осенний день, с облаками, лениво плывущими по серому небосклону и мелким, едва ощутимым, но от того и более противным, моросящим дождём.

Я выпрыгнул из автобуса, перепрыгивая довольно внушительную лужу, прямо перед остановкой, и бодрым шагом двинулся по так знакомому тротуару. Идти предстояло около десяти минут, но я любил этот небольшой путь. Ведь он каждый раз мне напоминал о детстве.

Этот небольшой скверик, расположенный между двумя школами, в одной из которых я когда-то учился, никак не изменился за десять лет. Всё так же сидящие на скамейках бабушки, обсуждающие какие-то свои невероятно важные дела. Дети, играющие на старенькой площадке с разваливающимся городком. Собаки, игриво носящиеся друг за другом по тропинкам. Одним словом, всё осталось точно таким же, как и в детстве. И даже небольшой дождь не мог испортить атмосферу этого места.

Я уже практически дошел до конца сквера и собирался было повернуть на школьный двор, через который и был мой дальнейший путь, как увидел своего одноклассника. Того самого, о котором рассказывал немного выше. Это точно был он, не узнать эту фигуру, я не мог. Но всё в нём казалось каким-то иным. Хотите – верьте, хотите – нет, но мне на секунду показалось, что от него исходит совершенно иная аура, хоть я и не верю во всю эту потустороннюю чушь.

Я на радостях махнул ему рукой, но тот, определенно смотря в мою сторону, даже не обратил на это внимания.

– Вова! – крикнул я, но опять никакой реакции.

Он просто целенаправленно шел в мою сторону, игнорируя меня, словно надоедливую тявкающую собачонку.

– Володя! – выдал я, когда мы уже практически поравнялись, но даже тогда он не взглянул на меня. Он шел мимо, упрямо уставившись куда-то перед собой, и не замечал ничего вокруг себя.

Я аккуратно положил руку ему на плечо, выдергивая из мира собственных мыслей, и только тогда он посмотрел на меня. До сих пор помню тот стеклянный взгляд, не выражающий, ровным счетом, никак эмоций. Он казался тусклой оболочкой самого себя, а вся жизнь, которая некогда бурлила в нём, теперь находилась совершенно в другом месте.

Володя немного нахмурил брови, словно пытался вспомнить, кого видит перед собой, но, несмотря на все усилия, у него ничего не получалось.

– Что случилось – обеспокоено спросил я, глядя в пустые глаза старого друга.
– Да… всё нормально, – выдал он, натягивая на себя какое-то подобие улыбки, лишь слегка приподнимая уголки рта.

Он аккуратно убрал мою руку со своего плеча и, не попрощавшись, двинулся дальше, одному ему известно куда. Я какое-то время шел рядом, упрямо пытаясь завязать разговор, но на все попытки он не обращал ни малейшего внимания. В тот момент это никак не могло уложиться в моём сознании. Ну как человек, который всегда светился и заряжал всех вокруг позитивом, мог превратиться в безжизненное существо, живущее внутри себя

Я не стал преследовать Вову, а сразу решил направиться туда, куда шел изначально – к родителям. Всю оставшуюся часть пути голову занимали мысли об этой странной встрече. О том, что вообще могло выжечь душу человека и почему это событие прошло мимо меня – его лучшего друга. И, пожалуй, для меня именно этот момент стал той самой чертой, отделившей прошлое от настоящего.

Целый день, я потратил на поиски какой-то информации. Позвонил всем нашим общим знакомым, написал людям, работающим с Володей в одной конторе, даже пролистал ленту в Интернете. Но ни один из источников не мог дать какого-то внятного ответа о случившемся. Все то ли прикидывались, то ли на самом деле не понимали о чем вообще речь.

На следующий день, как сейчас, это помню, пятого ноября я все же решил наведаться в гости к другу. Чем чёрт не шутит, как говорится.

Дом, в котором Володя жил – старенькая пятиэтажная хрущевка, был точно такой же, как и двадцать лет назад. Те же старенькие деревянные окна, с ещё обычными стеклами. Те же обветшалые балкончики, которые, казалось, вот-вот развалятся, если на них наступить. Тот же двор, заросший непроходимым кустарником. И тополя, огромные, выше крыши, алчно склонившие свои пугающие ветки, словно желавшие сожрать дом вместе со всеми его жильцами.

Я дошел до подъезда, в котором жил друг и немного трясущимися руками набрал цифры квартиры на домофоне. Из потрескивающего динамика начала играть убогая версия Smoke on the water.

– Да – раздался знакомый голос. – Кто там
– Вов, это…
– О! Митяй! – почти закричал он, не дав мне и шанса закончить. – Вот так сюрприз! Проходи дружище! Я так рад!

Домофон радостно запиликал, открывая мне дверь в мрачный подъезд. Я, совершенно не понимая, что происходит, стал медленно подниматься по ступенькам, пытаясь переварить внезапную перемену настроения друга.

Вова встречал меня уже на лестничной клетке, с той самой улыбкой, вечно светившейся на его лице. Он стоял, широко расставив руки и явно ожидая моего объятия.
Я же, стоя пролетом ниже, всё ещё не мог поверить своим глазам.

– Митяй – озадаченно спросил Вова, опуская руки. – Что-то случилось

Я улыбнулся.

Походу самой глупой улыбкой, на которую только был способен, так как Вова заржал в голос, и смех его разлетелся звонким эхом по всему подъезду.

– Ну, иди уже сюда, обними старого друга! Сколько времени не виделись! – сказал он, всё ещё улыбаясь и опять раскрывая объятия.

Володя заключил меня в свои мощные объятия, как только я оказался рядом. Каждый раз, когда он так делал, мне казалось, что несколько моих ребер жалобно трещат, прося поскорее закончить эту экзекуцию.

– Ну, проходи, не стесняйся! Чего как не родной – сказал он, наконец, давая моим легким кислород. – Анька на кухне, как раз обед приготовила. Да заходи ты уже, хватит тушеваться в подъезде!

Я зашел в старенькую квартиру, внутри которая, кстати, совсем таковой не казалась. Всё-таки Володя довольно много денег вбухал в новенький ремонт. Я повесил свою куртку на крючок, который находился сразу справа от входной двери, и аккуратно поставил немного грязные ботинки у порога.

– Мить, ну иди сюда! – раздался с кухни голос Володи. – Еда стынет. Только руки помой, а то я тебя знаю!

И он опять засмеялся.

Я прошел в ванную, провел все необходимые действия и двинул на кухню. Но то, что я увидел там, запомнится мне на долгие годы вперед и будет являться, стоит только закрыть глаза. За большим обеденным столом, щедро накрытым разными блюдами, сидел довольный Вова, смотрящий на меня своими счастливыми глазами.

А рядом, на стуле, сидела Аня…

Только вот рот её был изрезан от уха до уха, и казалось, что челюсть вот-вот упадет на обеденный стол. В глазах у неё застыл ужас и непонимание. А кровь, стекающая, на пол, уже показалась с противоположной стороны стола, но Вова, казалось, этого не замечал.

– Ну что ты встал как вкопанный – спросил он, всё ещё улыбаясь во весь рот, – Аньку мою не узнал Правда, красавица

Он приобнял труп своей жены, аккуратно отодвинул прядь волос, и нежно чмокнул её в висок.

Я почувствовал, как внутри меня начал бурлить желудок, пытаясь вернуть наружу мой плотный завтрак. Пулей вернувшись в ванную, я опорожнил его, не до конца веря тому, что увидел.

– Мить, ты как – услышал я озадаченный голос друга. – Веселая ночка была что ли

Я повернул голову и посмотрел прямо в глаза другу. Он и правда казался абсолютно нормальным. Таким же, каким я знал его всю жизнь. Тот же взгляд, то же немного глуповатое выражение лица, и рот, вечно улыбающийся непонятно чему. Но в моём мозгу не укладывалось, как он может оставаться собой, когда на кухне сидит его изуродованная жена, а…

И тут я вспомнил про его дочурку – Лизу, которой сейчас должно было быть около двух с половиной лет.

Оттолкнув друга, и не слушая его возмущенные вопли, я побежал в детскую комнатку, где сейчас как раз должна была видеть третий полуденный сон. Но уже на подходе, я понял, что увидеть мирно спящего ребенка мне не удастся. Дверь, ведущая в комнату, распахнутая настежь, была заляпана кровью, а от неё, к кровати, тянулся тёмно-красный след, уже въевшийся в ковер.

Я, сдерживая очередной рвотный позыв и зажав рукой нос, подошел к кровати и заглянул внутрь. Желудок вновь взбунтовался, я упал на колени и опорожнил его прямо возле окровавленной кроватки.

– У-у, дружище, – протянул Володя, – что-то тебе совсем не хорошо, может к врачу

Он, как ни в чём не бывало, подошел к кроватке и взял на руки трупик дочери. С любовью в глазах глянул на него, чмокнул в лобик и положил обратно. Теперь, его руки до локтей были в крови, но он, казалось, не замечал этого.

– Лизка у меня красавицей вырастет, вот увидишь, – нежно сказал Вова. – Мальчишки толпами будут бегать за ней.

Я посмотрел на друга, не веря своим ушам. В моём сознании никак не могло уложиться происходящее.

– Т-ты, издеваешься – заикаясь, произнес я. – Что, мать твою, с тобой произошло!

Последние слова я уже выкрикнул, невзирая на ужасный запах и маленький труп рядом.
Володя отшатнулся от меня.

– Друг, ты меня пугаешь, – немного тише обычного произнес он. – Что с тобой
– Со мной! – не сдерживая эмоций, закричал я. Дыхание участилось, а голос предательски дрожал. – У тебя полный дом трупов, а ты ведешь себя, как ни в чем не бывало! И ты спрашиваешь, что со мной!
– О ч-чём ты – явно не понимая, ответил друг. – К-каких трупов

И в этот момент, мне показалось, что к нему медленно начинает возвращаться сознание. Он, на трясущихся ногах подошел к кроватке, и заглянул внутрь.

– Нет, нет, нет… – зашептал он, переводя взгляд с тела Лизы на свои руки. – Н-не может быть.

Он быстро выбежал из комнаты в сторону кухни, пока я приходил в себя. Через мгновение, я услышал полный боли и отчаяния крик. К Володьке вернулось сознание.

Я медленно поднялся на ноги и, пытаясь вернуть дыхание в норму, опираясь на стену, побрел к другу. Он сидел на коленях перед столом, и стеклянными глазами смотрел на изуродованный труп жены.

– Вызови полицию, – сказал он мне едва слышно, и, свернувшись эмбрионом, заплакал.

* * *

Как потом оказалось, по показаниям самого Володи, он абсолютно не помнил четвертое ноября. День словно выжгли из его памяти. Словно его душу вытащили из тела, и подсадили туда кого-то другого, кто и совершал все эти страшные вещи.

Когда он давал показания, слёзы не на секунду не переставали течь из его глаз. Но, как бы он не старался, вспомнить происходящее он не мог.

Четвёртого ноября для него просто не существовало. Кто-то украл его.
Но кто это сделал и, самое главное, как, ещё только предстояло узнать…

Автор:

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий