Здесь не стоять
Вы не поверите, но копаться в городских архивах – невероятно увлекательное занятие. Тихий шелест журнальных и газетных страниц столетней давности успокаивает и снимает стресс намного эффективнее, нежели горсть дорогих лекарств. А с чем сравнить радость неожиданной находки Впрочем, эти находки часто оказываются изрядно подзабытым общеизвестным фактом.
Вот, к примеру, когда речь заходит о мавзолее, в котором покоится тело известной исторической личности, большинство читателей наверняка вспомнит мумию вождя на Красной площади. Но знаете ли вы, что в СССР имелся ещё один официальный мавзолей Недалеко от Одессы, в городе Котовске, построили мавзолей для участника Гражданской войны, члена Реввоенсовета СССР Григория Котовского. Легендарного военачальника застрелили 6 августа 1925 года. А уже 7 августа (какая удивительная оперативность!) из Москвы в Одессу выехала целая группа специалистов по бальзамированию во главе со знаменитым профессором Воробьёвым. Похороны были организованы с небывалым размахом, сравнимым только с похоронами Ленина.
Нет, мне обязательно нужно это увидеть, решила я. И тут началось! Первым удивился сын.
– Зачем тебе это Мавзолей давно закрыт. Его взорвали немцы и разграбили румыны ещё в сорок первом. После войны пытались кое-как восстановить…
– Ну хоть что-нибудь осталось Даже руины могу рассказать о многом.
– Хорошо, – вздохнул сын. – В воскресенье я планирую съездить к одному человеку. Он живёт в селе с названием Нестоита. Это километрах в десяти от Котовска. Если хочешь, поехали со мной. Только сначала заедем по делу. Заодно узнаешь, откуда у села такое странное название.
– В Котовск собрались – озабоченно спросил мой отец. – Я больше тридцати лет штурманом малой авиации пролетал. Каждый бугорок в этом районе знаю. У меня, кстати, сохранилась очень подробная карта. Возьмите, а то заблудитесь где-нибудь в степи.
– Дед, – фыркнул мой сын, – какая карта На дворе двадцать первый век. У меня в машине навигатор. Он выберет самую удобную и короткую дорогу.
– Ну, как знаете, – с обиженным видом дед сунул карту в старенький лётный планшет. – Смотрите, не пожалейте!
Мы выехали засветло. Пока автомобиль мчался по пустынному шоссе, особых проблем не было. Но вот металлический голос предложил свернуть направо. Ещё километров пятьдесят ехали по относительно ровной дороге, по живописному тоннелю, образованному густыми кронами старых платанов. Сквозь листья пробивались яркие лучи восходящего солнца. Затем нам приказали свернуть налево. Дорога сузилась. Впрочем, это уже была не дорога, а скорее пыльная тропа, на которой появились глубокие выбоины и чёткие следы тракторных гусениц. Сын резко снизил скорость и стал с беспокойством оглядываться по сторонам.
– Не нравится мне всё это, – робко сказала я. – Ты уверен, что мы двигаемся в правильном направлении
Сын угрюмо промолчал.
– Зря мы не взяли у деда карту.
– А ещё компас, секстант и астролябию!
Впереди показался довольно глубокий овраг. Пришлось остановиться и выйти из машины. На дне оврага тихо журчал ручеёк. Пахло сыростью. Справа было поле, заросшее высоким неряшливым бурьяном, слева до самого горизонта тянулся ухоженный виноградник.
– Куда теперь
– Понятия не имею. Сеть пропала.
Помолчали.
Неожиданно откуда-то из кустов появился колоритный усатый старик в широкополой соломенной шляпе и с фотоаппаратом на груди.
– Здоровеньки булы! – весело поздоровался дед. – Шо, заблукали
– Да вроде того, – смущённо пробормотал сын.
– А куда собрались
– В село Нестоита.
– Так это ж совсем в другую сторону!
Сын беспомощно развёл руками.
– У нас тут зона! – хитро прищурился старик.
– Какая ещё зона – удивилась я.
– Спутники над нами не летают, потому и телефоны работать отказываются… Да и погода у нас другая. Везде дождь хлещет, а у нас солнышко светит. Одним словом – зона!
– Что же делать
– Выбираться! Езжайте потихоньку за мной. Здесь недалеко… Меня, кстати, Семёном Петровичем зовут.
– Может, вы к нам в машину сядете Быстрее будет, – предложил сын.
– Не, быстрее не будет, – покачал головой дед и неторопливо побрёл влево сквозь бурьян.
Почему бы не воспользоваться возможностью размять ноги и подышать свежим степным воздухом Я быстро вышла из машины и догнала старика. Сын поехал следом за нами.
Я не выдержала и спросила старика:
– Скажите, а почему у села такое странное название – Нестоита
– Вовсе не странное, а говорящее, – загадочно улыбнулся дед. – Село по-разному в своё время называлось – Нестоять, Нестояты… Место уж больно удобное для поселения. Удобное, но и очень опасное!
По словам моего нового знакомого, с середины XVI века, когда земли Причерноморья стали активно осваиваться и заселяться, здесь пролегал торгово-извозный путь, по которому на волах и лошадях возили соль и зерно во внутренние регионы империи. Занимались этим небезопасным промыслом тогдашние «дальнобойщики» – чумаки.
Угроза исходила прежде всего от ногайских татар – степных кочевников и безжалостных разбойников. Ногайцы не только грабили обозы, но и переправляли захваченных пленников в Крым, где продавали на печально знаменитом невольничьем рынке. Особенно неспокойно было ночью, когда караваны останавливались на долгожданный отдых.
Место, о котором идёт речь, казалось очень привлекательным: уютная ложбина меж холмов защищала от ветра, небольшая чистая речушка, раскидистые деревья вдоль берега… Но главное – несколько естественных и довольно просторных карстовых пещер, в которых путники могли укрыться от непогоды и даже разместить животных.
Прознали об этом и татары. После очередного разорительного набега ногайцев чумаки и шедшие с караванами купцы стали объезжать ложбину и якобы других предупреждали: «Здесь не стоять! Опасно!»
Во время Русско-турецких войн ногайцев вытеснили с этой территории, а на удобном месте выросло поселение. Но память о трагической истории осталась в этой легенде, которая вряд ли имеет отношение к действительности.
По едва заметной тропинке мы наконец выбрались на сносную грунтовую дорогу.
– Откуда вы так хорошо знаете предания старины глубокой – полюбопытствовала я.
– Вырос в здешних краях. Более сорока лет в сельской школе трудился. Преподавал географию, ботанику. А краеведение – мой конёк! И ещё фотоохота…
Семён Петрович ткнул пальцем в фотоаппарат у себя на груди.
– В какую сторону нам теперь ехать – спросил мой сын, высунувшись из машины.
– А всё прямо, и никуда не сворачивайте. Скоро увидите такой небольшой холм, вроде кургана. Местные называют его Могила немца. За курганом сразу поворачивайте направо. Там неплохая грунтовка.
– Постойте! – заволновалась я. – Что за странное название Там у вас немецкое кладбище
– Да нет, – покачал головой дед. – Это отдельная и не менее интересная история.
– Вот что, езжай-ка ты в свою Нестоиту, – решительно заявила я сыну. – Хочу вместе с Семёном Петровичем пешком пройтись, если, конечно, он не возражает.
Старик не возражал. Мой новый знакомый оказался невероятно интересным собеседником. Пока мы неторопливо шли до кургана, мне поведали совершенно удивительную историю!
Итак, летом сорок первого, когда началась война, все, кто мог держать в руках оружие, ушли оборонять Одессу. В селе остались женщины, немощные старики да ребятишки. Первое, что сделали немцы, заняв село, – расстреляли евреев и несколько раненых красноармейцев, которых прятали сельчане. Убили и старенького сельского фельдшера, который лет пятьдесят лечил всю Нестоиту. Не помогло даже заступничество назначенного оккупантами старосты. Вдоволь поиздевавшись над беззащитными жителями, немцы ушли, а на их место пришли румыны.
30 августа 1941 года Румыния, союзница фашистской Германии, получила немецкий мандат на «проведение временной администрации и экономической эксплуатации региона». Румынские солдаты были вояки никакие, а вот мародёры из них получились первоклассные!
Семёну Петровичу тогда было всего шесть лет, но он хорошо помнил, как румын мог бесцеремонно вломиться в хату и вытащить из печки чугунок с горячей мамалыгой или забрать со стола самодельные миски и ложки. Поскольку оккупанты панически боялись любого сопротивления местного населения, в селе постоянно устраивали облавы. При любой погоде выгоняли жителей на улицу, читали какие-то угрожающие приказы или рассказывали о невероятных победах гитлеровской армии. Но скудные сведения о поражении фрицев под Москвой и о разгроме под Сталинградом невероятным образом просачивались в село.
– Меня всегда восхищало мужество белорусских и югославских партизан, – задумчиво сказал старик. – А вот в нашем степном крае партизанить было сложно, а если честно, просто невозможно. Местность просматривается на многие километры, укрытий никаких! То ли дело лес или горы. Там за каждой скалой, за каждой ёлкой можно устроить засаду, заманить врага в ущелье или непролазное болото.
В начале сорок четвёртого всё резко поменялось. Румыны начали заметно нервничать. Их наглая уверенность сменилась растерянностью, а затем и откровенным страхом. На запад потянулись бесконечные обозы с остатками армейского имущества и награбленного у населения добра. Проходя мимо разорённых деревень и хуторов, отступавшие вояки отбирали у измученных жителей жалкие остатки домашнего скарба, которым они побрезговали в начале войны! Этот совершенно бессмысленный грабёж приобретал черты какого-то дикого ритуала, совершаемого душевнобольными варварами. Всё, что не помещалось на телегу или в грузовик, стаскивалось в центр села, обливалось бензином и поджигалось. Самодельные столы и лавки, заношенные до дыр домотканые женские юбки, кустарные детские игрушки и даже выцветшие лубочные картинки, которыми традиционно украшали своё скромное жилище крестьяне.
– Сколько лет прошло, а я до сих пор помню костёр, который пылал прямо напротив нашего бывшего сельсовета, – грустно усмехнулся Семён Петрович. – Неподалёку стояли румынские солдаты с автоматами наперевес и пристально следили, чтобы никто из сельчан даже не пытался спасти из огня свои скудные пожитки. И вдруг кто-то из румын швырнул на самый верх пылающей кучи деревянную детскую колыбельку…
Мой собеседник кашлянул, словно поперхнулся, и смущённо пробормотал:
– Знаете, только человек, выросший в безлесной степи, знает цену хорошей вещи из дерева! А люлька была добротная, украшенная такой красивой тонкой резьбой. Наверняка семейная реликвия передавалась по наследству из поколения в поколение.
Некоторое время мы шли молча. Наконец тропинка вывела нас к небольшому кургану, заросшему крапивой и колючим репейником.
– Ну, вот вам и Могила немца, – сказал Семён Петрович. – Тут похоронен безымянный немецкий солдат.
…В то солнечное апрельское утро сорок четвёртого с востока послышался тревожный всё нараставший грохот, словно кто-то катал по небу тяжёлые чугунные шары. На горизонте медленно поднимались зловещие клубы чёрного дыма. К полудню в село медленно въехала небольшая колонна немцев. Как непохожи были эти солдаты на тех наглых и весёлых вояк, которые три года назад пришли покорять нашу землю! Даже человеку, далёкому от армейской службы, было понятно, что это остатки какого-то соединения, наголову разбитого и спешно отступавшего под натиском сильного противника. Впереди ехало нескольких грузовиков с кусками рваного брезента на крышах. Издали их можно было принять за убогие цыганские кибитки. Внутри вповалку лежали раненые. За грузовиками брели серые от пыли солдаты. Измученные лошади волокли несколько телег с какими-то ящиками.
Увидев колодец, немцы бросились к нему, отталкивая друг друга и громко ругаясь. Из кабины грузовика выскочил офицер и стал орать на солдат, тыча пальцем в повозки, видимо, требуя, чтобы в первую очередь напоили лошадей.
Неожиданно из-за поворота выскочил мотоциклист. Он что-то крикнул офицеру и, не сбавляя скорости, стремительно исчез. У немцев началась паника. Одни сломя голову побежали вслед за мотоциклистом, другие с испуганными криками стали метаться вокруг грузовиков. Кто-то пытался забраться в кузов. Тяжело переваливаясь на ухабах, машины с невероятной быстротой понеслись прочь из села. Громыхая колёсами, следом за ними покатились телеги. Возницы яростно хлестали храпевших лошадей.
Не успели немцы скрыться за околицей, как на деревенскую улицу вылетел танк с красной звездой на башне. Казалось, что тяжёлая машина неслась по воздуху, не касаясь гусеницами земли. Шлейф сизой степной пыли развевался за ним, словно крылья. В этом полёте была невероятная, бешеная ярость.
– Наши! Наши! Ура!!! – громко закричали старики.
– Слава богу, дождались, – тихо заплакали женщины.
Неожиданно перед танком на дорогу выскочил немец. Откуда он взялся и почему не уехал со своими, никто так и не понял. Солдат кинулся бежать, но споткнулся и, неловко вскинув руки, упал прямо посреди улицы. Он сделал безуспешную попытку встать, но танк, не сбавляя скорости, пролетел над ним и умчался в погоню за колонной. Нелепая гибель вражеского солдата на глазах у всех словно поставила большую жирную точку – жители села поняли, что война для них наконец-то закончилась!
Женщины категорически отказались хоронить немца, вернее то, что от него осталось, на деревенском кладбище. Тогда старики приняли решение: закопать останки в поле на кургане. Всё-таки он был солдатом, чьим-то сыном, мужем. И негоже ему валяться в канаве, не по-христиански это!
– Знаете, моя матушка до конца жизни не могла слышать немецкую речь. У неё начиналась истерика.
Мой собеседник надолго замолчал. Вскоре мы вышли на одну из улиц Нестоиты.
– Хочу пригласить вас на чашку чаю, – с улыбкой сказал Семён Петрович. – Сегодня воскресенье. По традиции женщины в селе пекут хлеб. Свежий каравай из русской печи с майским мёдом. Уверен, вы давно такого не ели! К тому же нам с вами нужно немного отвлечься от столь тяжкой темы.
Кто откажется от такого заманчивого предложения Поверьте, это было так вкусно, что я чуть не забыла об основной цели приезда в эти края!
– Мавзолей Котовского – удивлённо вскинул брови Семён Петрович, подливая мне чая. – Увы, смотреть там совершенно нечего. Власти города делают вид, что пытаются привести мавзолей в порядок, восстановить, отреставрировать. А пока просто обнесли его глухим забором. Давно доказано, что гибель Котовского при весьма странных обстоятельствах была на самом деле классическим политическим убийством. Ведь Григорий Иванович – воистину народный герой, при желании мог поднять и повести за собой пол-Украины. Для Троцкого и Сталина он был не просто конкурентом, его откровенно боялись.
– Спасибо вам, Семён Петрович, за чай и за вашу замечательную историю!
Мой собеседник хитро прищурился.
– Вам нужны истории Как говорят в Одессе, их есть у меня! Кстати, в городе Котовске до сих пор живут потомки солдат легендарного комдива. Я застал нескольких совершенно удивительных стариков, лично знавших Григория Ивановича, и даже успел записать их воспоминания. Правда, некоторые смахивают на исторические байки.
– Но это не умаляет их достоинства.
Мой собеседник грустно покачал головой.
– Сейчас в этой стране совершенно другие герои.
Я постаралась завершить наш разговор на оптимистической ноте:
– Как говорила моя покойная бабушка: «Ой, я вас умоляю! Мы и это переживём!»
Автор: Галина КОРОТКОВА,
г. Одесса, Украина
