Несколько лет назад я жил в доме, где моей соседкой была бабушка.

Сумасшедшая бабушка.
Типичный такой, классический пример городского ненормального, блаженной и даже где-то юродивой.
В два часа ночи она выходила кормить местных кошек. Они, видимо, были в курсе и собирались толпой по 10-12 голодных мосек, громко чавкали, шуршали пакетами (каша и куриные шейки!!), перемяукивались и общались с бабушкой.
Когда дети играли в футбол, она демонстративно садилась на краю поля и азартно болела за одну их команд, заливисто смеялась и тыкала пальцем в неудачников.
Ходила на помойку, где что-то пыталась найти в мусоре и грязи, собирала обрывки непоймичего и банки с просрочкой, общалась с бомжами. Оттуда её уводил аккуратный взрослый мужчина, под ручку и что-то тихо ей выговаривая; тогда я подумал, что это её сын.
И, наконец, продавала часы. Наручные, сломанные, с половинкой ремешка, всегда одни и те же. Выходила на оживленную дорогу рядом с домом и ходила среди машин — предлагала товар, просовывала их в открытые по летнему времени окна, активно рекламируя. Мне тоже как-то предложила, я отказался, но отметил и её ухоженный вид и чистоту одежды.
Гуляя с собакой, разговорился с местной женщиной, живущей в том доме последние лет этак сорок. Поболтали о многом, и тут меня угораздило спросить и об этой, так и сказал — «придурошной». Женщина не поддержала ни моей улыбки, ни смешочков и рассказала.
В 78 году Галина Павловна потеряла двух малолетних детей при пожаре. Они заживо сгорели в деревянном доме в пригороде Алма-Аты, у неё на глазах и спасти их было просто невозможно. Потом погиб муж — на производстве, при несоблюдении правил техники безопасности. И, наконец, родную старшую сестру убил сожитель, забил чем-то тяжёлым кухонным при небольшой попойке И все это — в течение четырёх месяцев.
А она просто сошла с ума.
И продолжает жить вот уже несколько десятков лет, смеша подростков и немного пугая малышню. А мужчина этот, кто её часто с мусорки уводит домой — её бывший врач-психиатр, который её лечил — лечил, да не вылечил, и вот так как-то и остался возле неё навсегда, потому что у неё больше никого нет.
Я теперь никогда не смеюсь над убогими и ненормальными, потому что знать не знаю их настоящей, подлинной, истинной истории.