Я знаю, точно знаю, что каждая из женщин ловила себя на мысли, что хуже, чем та, что когда-то была у него. Или не была, но он этого хотел.
Вот ты. Веселая озорная красивая женщина. Иногда женственно-слабая, иногда грубовато-циничная, иногда зефирно-нежная, иногда расслабляюще-глуповая, такая уже родная, что он у тебя, как у себя. Ты договариваешь за него фразы, угадывая по одному первому слову, что он хочет сказать. Ты думаешь с ним вслух, жаря вам блины на ужин.
Вы притерлись. Вы схожи, вам хорошо, у вас всё как надо. Вы решаете попутные жизненные проблемы, упражняетесь в искусстве юмора, уезжаете время от времени отдыхать. Живёте. И ты, ну правда, стараешься. Полируешь недостатки, работаешь над собой, делаешь всё так, как в твоём понимании должна делать женщина, от которой он не захочет к другой. Он тоже. Старается. Любит. Ну говорит, что любит.
А потом, как гром среди ясного июньского дня, мелькает острая мысль. А ведь не зря же он любил её целых пять лет. А что если он хотел бы, чтобы рядом все-таки была она, а ты вот такой просто офигенно-удобный подвернувшийся вариант, который пыжится и метушится, пытаясь стать для него идеалом. Чё ему плохо, что ли И начинаешь рассыпаться по крупицам, как гречка из дырявого пакета. Да, это глупо, но такие мысли самостоятельно никуда уже не денутся.
Пять лет его безответной любви к ней. Наверное, только ради королевы мужчина будет ждать и надеяться целых пять долгих, ужасно нудно тянущихся в юном возрасте, гребаных лет. Только ради особенной он будет пытаться упорно, настойчиво и усердно все эти пять лет сделать её своей.
Вот она. И скулы у нее острее, и глаза, как у кошки, и вся она субтильно-нежная, почти прозрачная, неземная, а ты тут со своим матерным французским кажешься себе грубой и неотесанной овцой. И улыбка у нее круче. И не радует ничего больше, вот он тебя притягивает, обнимает, ластится, как кот, а ты не понимаешь, возможно ли вообще женщине быть счастливой, когда одна нелепо залетевшая в голову мысль способна расшвырять вас, днем ранее счастливых любовников, по разным углам ринга. И почему, ну почему, как могла она им пренебречь
И эта смесь из ревности, в который ты никогда не признаешься даже себе, из обиды за него, из обиды на себя за глупую башку, будет заполнять тебя до ушей, пока не польется в виде случайных и необъяснимых слез.
Это всё глупости, да. Никто не знает, когда он встретит свое счастье, но, черт возьми, как хочется быть его первой любовью. Той пряной, яркой, отчаянной, свежей, дикой, неправильной, но такой желанной его первой.
Карина Соловьёва.
