Он снится мне злым, уставшим, голодным, бледным,

«Я верил тебе, — кричит, — только ты меня не спасла,
Я ждал тебя, как ребенок, пришедший в хлебный,
Где мама, забыв дать денег на хлеб, ушла.

Я ждал от тебя спасенья, как манны с неба,
Скулил у тебя под дверью бездомным псом.
Забил на все страны, места, города, где не был,
Чтоб стать для тебя хотя бы вчерашним сном».

Я вижу тот сон, и вижу я прядь седую,
В его волосах, бывших черными, как смола.
Его бледный призрак глядит на меня, чужую,
И падает ниц: «Умолял ведь, но не спасла».

Безумец безумцем, но взгляд откровенно чистый,
И смотрит в глаза, как будто совсем живой,
Внушаю себе: он – сон, не имеет смысла
А он продолжает: «Я ждал от тебя любовь».

Я просто стою, ослепшая и немая.
Беднее всех бедных, несчастнее всех живых.
А гордость моя сидит на мне, как влитая,
И впору реветь бы, но голос, увы, затих.

Он злится, кричит, растворяется в темной ночи.
«Могла бы спасти, мне дать хоть чуть-чуть любви,
Теперь же я мертв, и растерян, и обесточен,
Меня не вернуть, ни вынуть, не оживить»,

Я вскакиваю в слезах и скулю чуть слышно.
И лед моей гордости близится к десяти.
Он, может, не знать, но видит ведь нас Всевышний.

*Я больше всего на свете
Хотела тебя спасти.
Прости.

Куликовская