Разумеется, я сталкивалась с невзаимной страстью.

Она бывала у каждого. У особо одаренных — по паре раз даже. Заметьте, я не ошиблась, сказав «страсть». Я уверена, что невзаимным может быть только чудовищной силы притяжение, которое улетучивается с ходом времени или превращается в навязчивую идею-фикс, но не любовь. Но второй случай оставим психиатрам.

Наверное, нет такого человека, который бы объехал сию выбоину. Здесь дело даже не во внешних характеристиках, да и не во внутренних по большому счету, а в том, что, какой бы ни был восхитительный человек — и ему обломают рога и спесь смахнут вместе со слезами от обиды. Для каждого — свой учитель. У кого-то мужественный байкер, у кого-то длинноволосый хиппи, у кого-то девочка с косичками.
Самое тяжелое, на мой взгляд, это принять эти слова, которыми человек отгораживается от тебя, как богачи от бедняков высоким забором. Принять — значит смириться, значит, взять это в свою сумку и идти дальше с этим.
Многие находят успокоение в отрицании. Этого не могло случиться с ними. Самообман — чудовищный опиум, который страшен последующим похмельем и сила прихода прямо пропорциональна боли от трезвого взгляда, даже мельком, на ситуацию.

На что это было похоже
Была навязчивая мысль, что я пробежала из последних сил кварталов семь и уперлась в высоченную кирпичную стену метра четыре в высоту. Стучать в неё кулаком было верхом комизма, поэтому я просто зашлась в истерическом смехе, иначе, мое сознание вывернулось бы рассудком наружу. Пришлось бродить, выискивая дорогу обратно, которая была утеряна навсегда. Путь, пролегающий между картонными коробками, трущобами, кострами, по грязи — останется навсегда в закоулках памяти. Мне казалось потом, что я забралась на вершину этого мира, хлебнула кристального кислорода из облаков, кутающих горные пики, и тут, небо и земля поменялись местами, и я падала, падала, падала в небо.
Болтая руками и ногами, как тряпичная кукла, которую выкинули на мусорку, когда ребенок вырос.
Я кувырком летела в бездну, не зная, будет ли ей конец, или вся моя жизнь теперь будет шлепком вникуда.

Но, к счастью, у всех пропастей есть конец.
Я шлепнулась со всех сил, возможно, именно там заработав себе сотрясение головного мозга и, как следствие, головную боль на смену погоды.
Но, я поднялась. Грязная, в пыли, со сбитыми настройками и коленками. Но, хер там, я справилась.
В конце концов, справилась. Зажала в кулак эту гадину, которая подтачивала меня изнутри, подначивала на звонки, сообщения, мольбы. Я задушила её. И это было вполне оправданное убийство.

Пустота в глазах вскоре заполнилась новым смыслом. Но только зрачки навсегда остались смолисто черными, как отражение той, виденной однажды, бездны.

Карина Соловьёва/Доронина