Таинственная семья, которая зарабатывает миллиарды на опиоидном кризисе в США (Часть 3)

«Целью было продать как можно больше, – вспоминал Шерман. – Нас заставляли лгать. Что тут сказать Всем завладела и правила жадность». Более того, Purdue разработала дорогостоящую стратегию продвижения, эффективно обеспечивая откаты – что было законным в США – каждой части дистрибьюторской цепочки. Оптовики получали скидки в обмен на то, чтобы не позволить «Оксиконтину» попасть в список предварительного разрешения. Фармацевты получали процент от продаж, пациенты – купоны на 30–дневные стартовые запасы, учёные – гранты, медицинские журналы – миллионы за рекламу, сенаторы и члены Конгресса – денежные пожертвования от Purdue и членов семьи Саклер.

Однако именно врачи получали наибольшее внимание. «Раньше мы отправляли их на “семинары”», – сказал Шерман, что на практике означало «поездки, чтобы поиграть в гольф на пляже Пеббл–Бич». Это были чистой воды взятки. И хотя льготы и бесплатные развлечения для врачей были далеко не редкостью в индустрии, их участие в продвижении наркотика из Списка №2 было беспрецедентным. Тем не менее, для некоторых врачей отдых в солнечных местах был не достаточно убедительным аргументом. Чтобы склонить на свою сторону несогласных – группу, которую компания в кругу называла «проблемные врачи» – представители в качестве приманки использовали прибыльное бюро спикеров Purdue. «Принимали всех без исключения, – говорил Шерман. – Мы устраивали небольшие обеды, они выступали в течение 15 минут и получали 500 долларов».

В период между 1996 и 2001 годами количество назначений «Оксиконтина» в Соединённых Штатах значительно выросло: с 300 тысяч до 6 миллионов. Как результат, в таких штатах, как Западная Виргиния, Флорида и Мэн, начали появляться сообщения о злоупотреблении. (Проведённое впоследствии исследование показало прямую связь между объёмом предписаний и уровнями злоупотребления и передозировки.) Сотни врачей в конечном итоге были арестованы за свои преступления. Согласно расследованию, за ходом которого следила газета Los Angeles Times, несмотря на то, что Purdue вела внутренний список врачей, подозревавшихся в преступной деятельности, она передала его правоохранительным органам лишь несколько лет спустя.

Когда критика «Оксиконтина» стала нарастать, Purdue отреагировала на неё символическими уступками, сохранив при этом свою модель ведения бизнеса. Чтобы предотвратить подделывание рецептов наркозависимыми людьми, компания предоставила врачам защитные рецептурные бланки. Чтобы успокоить фармацевтов, обеспокоенных грабежами, Purdue пообещала бесплатные поставки взамен украденных препаратов. Для сбора данных о злоупотреблении и отвлечения внимания компания запустила национальную мониторинговую программу под названием RADARS.

Критики, однако, не были впечатлены. В письме Ричарду Саклеру (июль 2001 год) Ричард Блюменталь, тогдашний генеральный прокурор штата Коннектикут, а теперь сенатор США, назвал усилия компании «косметическими». По мнению Блюменталя, главной причиной опиоидной эпидемии был огромный объём рецептов на мощные опиоиды. «Purdue Pharma должна изменить свою практику, – заявил он, – а не только стратегию связей с общественностью».

Дело было не только в том, что врачи выписывали огромное количество рецептов. Проблема также состояла в том, что рецепты часто включали чрезвычайно высокие дозы. Одна доза «Перкоцета» содержит от 2,5 до 10 миллиграмм оксикодона. В свою очередь, в состав «Оксиконтина» включали от 10 до 160 миллиграмм этого вещества. Большим преимуществом Purdue на рынке обезболивающих препаратов было то, что действие «Оксиконтина» длилось 12 часов – достаточно, чтобы спать всю ночь. Однако в некоторых случаях эффект от препарата наблюдался всего в течение 6–8 часов, создавая цикл страданий и эйфории. Один учёный называл это «идеальным рецептом для привыкания». Когда Purdue столкнулась с жалобами на «резкую боль» спустя некоторое время после приёма препарата (это означало, что таблетки не действовали так долго, как рекламировалось), торговым представителям были даны строгие инструкции говорить врачам, что в таком случае необходимо увеличивать дозу, а не частоту приёма.

В течение следующих нескольких лет против компании Purdue были возбуждены десятки групповых исков. Многие были отклонены, однако в некоторых случаях компании приходилось выписывать большие чеки, чтобы избежать судебного разбирательства. Юристы нескольких истцов установили, что компания готова на всё, лишь бы уберечь Ричарда Саклера от дачи свидетельских показаний под присягой. «Они не хотели, чтобы он давал показания, – вспоминал Марвин Мастерс, адвокат, который подал групповой иск против Purdue в начале 2000–х годов в Западной Виргинии. – Они были согласны на всё, лишь бы уладить дело». Purdue пыталась договориться о том, чтобы имя Ричарда убрали из иска, но когда это не сработало, она уладила разногласия с истцами при помощи 20 миллионов долларов. Пол Хэнли, нью–йоркский адвокат, который выиграл крупное дело против Purdue в 2007 году, заявил об аналогичной ситуации. «После того как мы попытались получить показания Ричарда Саклера, – сказал он, – они согласились на урегулирование конфликта». (Представитель компании, в свою очередь, сообщил следующее: «Purdue никогда не пыталась уладить разногласия с целью избежать дачи показаний доктором Ричардом Саклером или любым другим человеком».)

Когда в 2007 году в ситуацию, наконец, вмешалось федеральное правительство, оно вынудило компанию Purdue признать себя виновной в том, что она солгала врачам о вероятности привыкания к «Оксиконтину». Согласно постановлению, компания заплатила штраф в размере 600 миллионов долларов, а её три высших руководителя на тот момент – медицинский директор, генеральный юрисконсультант и президент (преемник Ричарда) – были вынуждены признать себя виновными в правонарушениях. Они заплатили из собственных карманов штраф на общую сумму 34,5 миллиона и провели 400 часов, выполняя общественные работы. Это было одно из самых суровых наказаний, когда–либо применённых по отношению к фармацевтическим компаниям. (В интервью для Esquire Purdue заявила, что она «соблюдает самые высокие этические стандарты и юридические требования». Она также добавила: «Мы хотим, чтобы врачи руководствовались собственными профессиональными суждениями. Мы не пытались оказывать на них давление»).

Ни один из членов семьи Саклеров не был привлечён к суду. На самом деле фамилия «Саклер» нигде не фигурировала в соглашении о признании вины, несмотря на то, что Ричард был одним из главных руководителей компании в течение большей части периода, охватываемого соглашением. В конце концов, в 2015 году ему пришлось дать показания в деле, возбуждённом генеральным прокурором Кентукки. Показания Ричарда – единственные известные комментарии членов семьи Саклеров относительно кризиса, который компания семьи помогла создать – были быстро запечатаны. (В 2016 году STAT, онлайн–журнал, которым владеет Boston Globe Media, попросил суд Кентукки снять печать с показаний, однако получил отказ. В мае 2016 года STAT добился соответствующего постановления суда низшей инстанции. На момент выхода статьи дело находилось на рассмотрении апелляционного суда.)

В 2010 году Purdue сделала следующее: рассмотрев аргументы, которые критики в течение многих лет приводили в пользу того, что «Оксиконтин» вызывает зависимость, она разработала новую формулу препарата, которая не давала особого эффекта при вдыхании раздробленных таблеток или введении их раствора внутривенно. Purdue воспользовалась случаем, чтобы ребрендировать себя в качестве лидера в индустрии технологий, предотвращающих злоупотребление. Это изменение совпало с двумя событиями: во–первых, всё большее число наркоманов, которые не могли себе позволить «Оксиконтин», продававшийся на улице по непомерно высоким ценам, перешли на более дешёвые альтернативы, такие как героин; во–вторых, срок действия патента на «Оксиконтин» заканчивался. Purdue внезапно согласилась с тем, что препарат, который она продавала в течение 15 лет, был склонен вызывать привыкание, поэтому непатентованным производителям не разрешалось его копировать.

16 апреля 2013 года, в день, когда истекали патенты на «Оксиконтин», FDA объявила запрет на продажу непатентованных версий оригинальной формулы «Оксиконтина». Purdue фактически получила дополнительные несколько лет патентной защиты своей «золотой жилы».

Опиоидная абстиненция, которая вызывает боли, рвоту и тревожность, является ужасным процессом для организма взрослого человека. Также она сказывается на 20 тысячах американских младенцев, которые каждый год появляются на свет из пропитанных опиоидами утроб. Эти малыши, которых внезапно отрезали от источника поступления наркотиков, постоянно плачут. Их кожа покрыта пятнами. Они не могут уснуть. Их трясёт, а иногда они испытывают судороги. Бутылочки для кормления приводят их в смятение, поскольку они не способны управлять своими губами с достаточной точностью, чтобы втянуть в себя молоко. Лечение заключается во впрыскивании в рот малышей нескольких капель морфина. Отвыкание, как правило, занимает неделю, но в некоторых случаях может длиться три месяца. Это душераздирающий, дорогостоящий процесс, обычно осуществляемый в неонатальном отделении интенсивной терапии.

Дети «Оксиконтина», его наследницы и наследницы, многочисленны и разнообразны. Потомки второго и третьего поколений Раймонда и Мортимера Саклеров тратят свои деньги так, как мы стали ожидать от богатых, которые стремятся не только к развлечениям и удовольствиям. Примечательно, что некоторые из них сделали детей центром своих деловых и филантропических начинаний. Один наследник империи Саклеров помог запустить приложение на iPhone под названием RedRover, которое генерирует идеи, где и как могут провести своё свободное время дети, проживающие в городах. Другой член семьи Саклеров руководит центром детского развития возле Центрального парка в Нью–Йорке. Третий спонсирует чартерные школы, а также инвестирует в образовательный стартап AltSchool. Четвёртый является основателем Beespace, «инкубатора для новых некоммерческих организаций» вроде фонда Malala Fund, который вкладывает средства в образовательные программы для женщин в развивающемся мире, и Yoga Foster, цель которой состоит в том, чтобы «распространить доступные постоянные программы по обучению йоге в школах по всей стране». Другие наследники и наследницы Саклеров развивают индустрию развлечений: один помогает финансировать интересные короткометражные фильмы; другая вышла замуж за известного игрока в крикет; третий – звукорежиссёр; четвёртый основал продюсерскую компанию с актёром Бойдом Холбруком, а пятый – небольшую сеть гастропабов Smith.

Придерживаясь семейной традиции, наследники Раймонда и Мортимера отказались дать интервью для этой статьи. Вместо этого, их представитель предоставил контакты двух награждённых учёных, которые были щедро одарены семьёй: Филиппа Шарпа, генетика из Массачусетского технологического института, лауреата Нобелевской премии, и Герберта Пардеса, бывшего декана Медицинской школы при Колумбийском университете и генерального директора Нью–Йоркской пресвитерианской больницы. Оба мужчины взахлёб хвалили пожертвования Саклеров на искусство и науку. Пардес назвал Саклеров «самыми милыми и добрыми людьми на свете». Что касается связи семьи с «Оксиконтином», то он сказал: «Я никогда не слышал об этом».

Пардес – не единственный, кто ведёт себя таким образом. В 2008 году Раймонд и его жена пожертвовали неизвестную сумму Йельскому университету, чтобы создать Институт биологических, физических и инженерных наук имени Раймонда и Беверли Саклер. Линн Риган, его нынешний директор, сказала, что ни студенты, ни преподаватели никогда не задавались вопросом о том, какое отношение Саклеры имеют к «Оксиконтину». «Большинство людей не знают об этом, – заявила Риган. – Я думаю, им это безразлично». Представитель университета добавил: «Наше заведение не обращает внимания на споры и конфликты, связанные с благотворительными деятелями».

Противоречия вокруг «Оксиконтина» продолжают бурлить. В 2016 году Центры по контролю и профилактике заболеваний США сделали поразительное предупреждение: не было никаких убедительных доказательств того, что опиоиды за шесть недель эффективно справлялись с хронической болью. С другой стороны, имелось множество доказательств того, что длительное лечение опиоидами вызывало негативные последствия.

За последние два десятилетия были выписаны два миллиона рецептов на опиоиды с целью избавления от хронической боли. По словам представителей Центров по контролю и профилактике заболеваний США, многие из них вообще не были необходимостью. По меньшей мере, двадцать пять правительственных учреждений недавно подали иски против Purdue, чтобы возместить ущерб, связанный с опиоидной эпидемией.

Тем не менее, Саклеры всё равно останутся неприкосновенными – ввиду огульного соглашения о непреследовании от 2007 года, согласно которому большинство новых уголовных судебных процессов против Purdue должны касаться только той деятельности, что происходила после этой даты. Начиная с 2003 года, ни Ричард, ни другие члены семьи не занимали руководящие должности в компании.

Американский рынок «Оксиконтина» сокращается. Согласно данным Purdue, в период с 2012 по 2016 год количество рецептов снизилось на 33 процента. Несмотря на эти показатели, международные рынки обезболивающих препаратов расширяются. Согласно расследованию, проведённому Los Angeles Times в 2016 году, Mundipharma, компания Саклеров, которой поручено развивать новые рынки, использует набор привычных тактик в таких странах, как Мексика, Бразилия и Китай. В Колумбии, по данным Los Angeles Times, компания зашла настолько далеко, что распространила пресс–релиз о том, что в стране 47% населения страдают от хронической боли.

В мае десятки конгрессменов, вдохновлённых расследованием Los Angeles Times, направили письмо во Всемирную организацию здравоохранения с предупреждением о том, что компании, которыми владеют Саклеры, собираются наводнить зарубежные страны легальными наркотиками. «Purdue положила начало опиоидному кризису, который разрушил американские общины, – говорится в письме. – Сегодня Mundipharma использует те же самые мошеннические и безрассудные практики, чтобы продавать “Оксиконтин” за границей».

В июле 2016 года умер Раймонд, последний из братьев Саклеров. Ему было 97 лет. Он был посвящён в британские рыцари, награждён Орденом почётного легиона и одной из наивысших наград королевского дома Нидерландов. В июне 2013 года Энтони Монако, президент Университета Тафтс, присвоил Раймонду почётную докторскую степень. Саклер на протяжении многих лет делал пожертвования университету. Тафтс обычно присваивает почётные степени в начале учебного года, однако учитывая преклонный возраст Раймонда, Монако решил организовать специальную церемонию, на которой присутствовали члены семьи и отдельные сотрудники университета. Выступая перед ними, Монако похвалил своего благодетеля. «Невозможно подсчитать, сколько жизней Вы спасли, сколько научных областей поддержали и сколько новых врачей, учёных, математиков и инженеров выполняют сейчас важную работу благодаря Вашим усилиям, – сказал он. – Вы меняете мир».

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий