Не знаю почему, но, черт возьми, меня всегда понимали неправильно.

И ладно, если бы это ограничивалось детством, когда я получила подзатыльник за то, что лазила в шкафчик к маме. Тогда подумали, что я хочу что-то стащить, а я всего лишь пшикнулась духами. (Или как там правильно говорить «освежилась»). Или когда на меня кричали за макияж, первый в жизни, думая, что мой путь — это кривая дорожка женщины легкого поведения, а я всего-то хотела быть красивой.
Не было никаких гадких и скользких подоплёк.
Было желание маленькой девочки стать лучше.

Ни тогда не понимали, ни потом, когда меня исключали из школы, и папа не разговаривал со мной около года, потому что это был французский лицей, и ему было стыдно перед друзьями, дети которых там тоже учились. Но никто не пытался выяснить и понять, что на тот момент уход был самым справедливым и волевым решением с моей стороны. Но нет.

И тогда, когда я ушла из дома, меня все легко обвинили в низости помыслов и в слабости характера, не пытаясь разобраться в истинных причинах, которые даже сейчас стали бы мотивом для того, чтобы свалить.
Даже сейчас, спустя 7 лет я бы так же ушла.

И когда я уходила от мужа, все тоже видели во мне неуживчивую сволочь, но на деле я поняла, что нам не быть вместе с теми мечтами, которыми нас наделила жизнь, что будет череда скандалов, а не жизнь.

И когда я отказалась от карьеры банкира, предпочитая другую страну и другую профессию, никто не понял, обвинили в непостоянстве.

И когда я хотела от всей своей ломанной души быть рядом с ним по-настоящему, меня обвинили в том, что я давлю.

Но да ладно, я не злопамятная. Просто непонимание в самых переломных моментах влечет за собой такую привычку к одиночеству, которую сложно переломить чем бы то ни было.

Карина Доронина