Не помню, что я там вещал, но разговор не шёл.
Он был по-детски худощав, по-юношески зол — такой капризный, гордый взгляд сквозь мокрое стекло. И всё же что-то час назад меня в нём привлекло, когда он плёлся, словно тень, вдоль трассы под дождём, и я решил, что этот день мы вместе переждём.
Мы с Яном ехали в Берлин вдвоём на пару дней: жена сказала, чтобы сын всё время был при мне. Звучал Джим Моррисон. В окно стучал несильный дождь, и Ян дурачился смешно, как краснокожий вождь, а я заботливо смотрел, любуясь краем глаз, как веселится мой пострел от собственных проказ.
Едва прошёл автомобиль столичные огни, спустя всего десяток миль мы были не одни.
Нежданный гость нашёл приют на кресле впереди. Мальчишка был не без причуд, как летние дожди. Сперва он показался мне опрятней, чем вблизи. Ботинки, новые вполне, испачкались в грязи, как будто он месил сто глин подошвами сапог. Табличка с надписью «Берлин» свалялася в комок. И лишь увидев смелый взгляд и блеск упрямых скул, я стал ему сердечно рад и руку протянул.
И он, летящий в небеса из отчего гнезда, напомнил мне, чем жил я сам в далёкие года. По правде, мой тогдашний быт был пуст и одинок: я был всегда послушен, сыт и заперт на замок. Мой дом, как чёрный монастырь, меня не отпускал, и те, кто бегал на пустырь, наследуя оскал от местных уличных собак, меня вводили в дрожь — для их затей и грубых драк я был совсем негож.
Всё детство эта западня вела меня в тупик. И так, живя день ото дня лишь тем, к чему привык, я с головой нырнул в толпу сознательных людей, чтоб выбрать ровную тропу из множества путей.
***
Блестел на небе, как кристалл, растущий лунный рог. Бедняга Ян за день устал и спал без задних ног, а мы сидели впереди с попутчиком вдвоём: он прижимал рюкзак к груди и думал о своём.
А где-то весело горят походные костры. Глаза отчаянных ребят пронзительно остры. Они умеют видеть то, что спрятано от нас, носить широкие пальто и множество гримас, смеяться утренней звезде и спать без одеял…
Похоже, в этой суете я много потерял.
#ваше_творчество@dharma_bums
