В 1981 году в маленьком городе Сарапуле в Удмуртии двое вооруженных солдат взяли в заложники целый класс.

Впрочем десятиклассники проявили такую выдержку, силу воли и характер, что захватившие их террористы к утру сами превратились в заложников собственного легкомыслия.

Зашли не в ту дверь

16 декабря 1981 года в школу №12 на окраине города Сарапула зашли двое солдат. Воинская часть располагалась неподалеку, в ней работали жены и учились дети военных, школа дружила с частью, и солдаты в ней были постоянно. Поэтому дежурного учителя ничуть не насторожило появление военных в зимних «бушлатах», которые объяснили, что ищут пропавшие в части боеприпасы, и, не исключено, виновники находятся в 12 школе.
В части накануне действительно пропало несколько противотанковых мин (и, как позже выяснилось, боеприпасы действительно стащили… семиклассники), весть об этом быстро разнеслась по небольшому городу и дежурный учитель спокойно впустила солдат в школу. Не смутили ее и автоматы на плечах — видимо, так надо.
Они походили по школьным этажам, словно действительно что-то или кого-то искали, и, в конце концов, зашли в 10 «в», где в это время шел урок биологии — последний в расписании этого класса. И для кого-то из них он действительно мог стать последним…
Вообще, можно сказать, террористам не повезло с самого начала. Они шли совсем в другой класс — 10 «а», где учился сын одного из высокопоставленных офицеров части, и тогда события могли пойти совсем по иному, куда более драматическому сценарию, но по случайности этот класс отпустили в тот день раньше. И, побродив по школе, они остановили выбор на кабинете биологии.
Здесь они все рассчитали правильно. Здание школы — трехэтажное, кабинет биологии находился на втором этаже, не в очень удобном для обзора и возможного обстрела снаружи месте. Это был не первый этаж, куда можно было легко проникнуть с земли, и не третий, куда можно было спуститься с крыши.
Учитель биологии, заместитель директора школы по воспитательной работе Людмила Верховцева также ничуть не удивилась приходу неожиданных визитеров.
— Доверие к армии в то время было абсолютным, — рассказывает она, — никому даже в голову не могло прийти, что солдат может сделать что-то плохое детям. И когда они сказали, что ищут в школе боеприпасы, и им надо переговорить с ребятами, я спокойно ответила, что мне нужно объяснить до конца материал. Они согласились, я попросила их сесть пока на переднюю свободную парту или выйти из класса.
Они вышли в коридор, где простояли до конца урока. После того, как прозвенел звонок на перемену, Людмила Верховцева отправилась к директору школы, чтобы сообщить о неожиданных гостях. И солдаты снова зашли в класс. К недоумению школьников, они тут же заперли дверь изнутри на ключ и попросили школьников завесить окна находившимися в классе учебными плакатами по биологии. Эта просьба удивила школьников, но никто пока ничего не подозревал, и они спокойно выполнили это странное задание.

Патроны — настоящие

Когда снова все расселись по местам, солдаты объяснили, что в части пропали боеприпасы, и есть большое подозрение, что это сделал кто-то именно из этого класса, а потому все вместе будут ждать прихода прокурора, а пока из класса никто не выйдет.
— Мы стали бурно обсуждать эту новость, — рассказывает бывший ученик 10 «в», а ныне стоматолог Альберт Хакимов, — хотя наш класс был в школе, скажем так, не самый примерный по поведению, но как-то не верилось, что это сделал кто-то из наших.
В это время в дверь постучал директор школы. Один из солдат, казах Ахмед Колпакбаев, снял автомат с предохранителя, передернул затвор и направил оружие на дверь.
— Мы даже не поняли, что он делает это специально, — говорит Хакимов, — мысли не было, что он собрался стрелять. Я ему кричу — ты что делаешь, осторожней, дверь толщиной со спичечный коробок. В смысле, что если автомат выстрелит, пули могут попасть в людей за дверью. Вверх…
И он действительно поднял автомат вверх и дал короткую очередь. Пуля попала в стену над дверным косяком и застряла в штукатурке. Даже после этого никто не понял, что происходит. Девчонки попадали в проходы между партами, но не от страха, а от грохота.
— Класс маленький, — рассказывает бывшая ученица 10 «а», а ныне учитель Татьяна Шишкина, — и когда он выстрелил, грохот был неимоверный. Уши у всех заложило. Но испуга, как ни странно, не было.
Только после этого солдаты объявили, что класс взят в заложники. На смятых листах бумаги они написали «ультиматум» и с ним отправили к директору школы Мишу Перевощикова — самого сильного ученика в классе. Видимо, преднамеренно, чтобы убрать возможного лидера. Как вспоминают бывшие ученики 10 «в», было такое ощущение, что террористы с самого начала стали побаиваться детей.
— Они были какие-то маленькие, щуплые, физически многие из нас были сильнее, и была даже мысль скрутить их, — вспоминает Хакимов. — Но мы понимали, что если это не удастся, тут же прозвучат выстрелы, и неизвестно, чем это может кончиться. К тому же капитан Орехов запретил это дело настрого. А ему к тому времени мы уже доверяли бесконечно…

Школа в оцеплении

Они так и называют его до сих пор — «капитан Орехов», хотя ему за шестьдесят, и он давно уже генерал-майор, правда, налоговой полиции. Владимир Орехов, тогда, в 1981-м году, начальник Сарапульского горотделения КГБ, только что вернулся с обеда, когда ему доложили — в 12-й школе захвачен в заложники класс.
— Я не поверил, — какие заложники, да еще у нас, в Сарапуле, — какая-то несуразная информация. Это же 1981 год был, — рассказывает он. — Но на всякий случай посылаю туда сотрудника, который курировал образование — разберись, что к чему. Он уехал, и вдруг я вижу, что из помещения горотдела милиции, который был напротив нас, выскакивают сотрудники в касках и с автоматами. И я рванул в школу.
В первые минуты в школе было немало ненужной суеты, что понятно — ни у кого опыта действий в такой ситуации попросту не было. Например, многие вспоминают пожарные рукава, зачем-то там и сям раскатанные по школе — пожарные тоже приехали, видимо, «на всякий случай». Но в основном все действовали правильно. Например, тут же была развернута станция переливания крови — «2 автомата и 30 человек, это более, чем серьезно».
Тут же было выставлено двойное оцепление, и очень вовремя. Потому что весть о ЧП с быстротой молнии распространилась по городу, и к школе начали стекаться родители десятиклассников, их друзья и знакомые, да и просто горожане, которые спешили на помощь детям. Некоторые горячие головы предлагали «идти на штурм», но оцепление держалось стойко.
— В тот момент, когда все это произошло, нам действительно не было страшно, — рассказывает бывшая ученица 10 «в» Ирина Тюрина. — Когда оцепили школу, мы видели в окно, что на помощь к нам пришел весь город. Мы уже поняли, какие силы встали на нашу защиту, и не верили, что с нами может случиться что-то плохое.
Все дети за исключением 10 «в» и часть женщин-учителей к тому времени уже были эвакуированы из школы.
— Я выстраиваю детей в спортзале на очередной урок, — рассказывает бывший учитель физкультуры 12-й школы Вячеслав Пермитин, — и вдруг вбегает второй преподаватель физкультуры Софья Хайруллина и кричит: «Срочная эвакуация!» Мы бегом с детьми из спортзала, а в коридорах уже люди лежат с автоматами. И, главное, никто ничего не объясняет. Я потом когда с детьми на соревнования ездил, меня все окружали — расскажи, что у вас было В СМИ тогда такие вещи не выпускали, а слух очень быстро по всей Удмуртии распространился. Еще бы — вокзал перекрыт, автодорога — тоже. Ни въехать в Сарапул, ни выехать из него. Да и в городе самом начали болтать всякую ерунду. Я отвез родителей школьников в горком партии (так почему-то решили), возвращаюсь домой, а мать в слезах — ей кто-то «добрый» сказал: «Твоего Вячеслава Григорьевича убили…»
Как ни странно, единственным местом, где в это время действительно было спокойно, был класс биологии.
— После того, как ушел Миша Перевощиков с ультиматумом, солдаты приказали всем пересесть на задние парты, взяли со стола классный журнал и стали с нами знакомиться, — рассказывает Татьяна Шишкина, — ну как обычно учитель знакомится с новым классом. Мы тоже стали их расспрашивать, кто они, откуда, зачем это сделали. Они рассказывали охотно. Точнее, говорил Ахмед, а Александр молчал. Он, похоже, уже начал понимать, что натворил, что добром это для них не кончится, и сдавал прямо на глазах, а в конце и вовсе плакал. А Ахмед рассказывал о том, как еще у себя в Казахстане до армии ловил с помощью самодельных антенн «Голос Америки». Он, похоже, уже видел себя в США, как будет ходить в джинсах, ездить на дорогих машинах. Было в этом что-то ребяческое. И чем больше он рассказывал, тем больше мы над ним подтрунивали. Иногда в классе становилось шумно, тогда он приказывал всем замолчать, но потом гвалт нарастал по новой. Мы их не боялись.

«Дайте автобус — полетим в Америку»

Дети их действительно не боялись, вели себя с достоинством, насколько это можно было в такой ситуации, и это было очень важно. Время шло, час проходил за часом, и школьники запросились в туалет. Немного подумав, Ахмед дал согласие. Можно сказать, с этого момента начался их «проигрыш».
— Мы с подругой пошли первые, — рассказывает Татьяна Шишкина, — я не помню, кто и как подсказал нам идти не в ближайший туалет, а в туалет в конце коридора, мимо учительской, где нас уже ждали сотрудники КГБ. Они очень быстро, чтобы захватившие нас солдаты не поняли, что происходит, опросили, что происходит в классе, и попросили нас вернуться обратно. Но у нас и мысли не было, что мы можем оставить наших ребят. И мы вернулись.
— Когда первых в туалет выпустили, сразу «началось» — девчонок обратно в класс не пускать, — рассказывает Владимир Орехов. — Я возмутился — это же риск расстрела всех остальных. И они вернулись. А потом вторая пара уходит и возвращается, третья… И солдаты расслабились. И когда зашли последние, Ахмед через дверь говорит — мне тоже в туалет надо. Первая мысль — все, надо брать. Но если его взять, второй-то с автоматом в классе останется… И решили этого не делать.
Кто-то быстро сообразил, что таким образом детей можно еще и кормить. «Мы выскакивали в коридор, и нам на ходу буквально запихивали в рот булочки и поили кофе, — рассказывает Альберт Хакимов, — а потом нас быстро опрашивали в учительской, где был развернут штаб».
Сначала детей кормили тайком, чтобы не злить лишний раз солдат, которые все это время сидели голодные. Но потом скрываться перестали, и выходившие из класса ребята возвращались обратно даже с тарелками с горячим. Они предложили еду солдатам, но те поначалу отказались — «Нас отравят». Но потом голод взял свое, и, увидев, что школьники едят то же самое, они тоже начали есть.
Все это время по школьному радио непрестанно шла психологическая обработка. Ехавший в Сарапул на обычное итоговое совещание, а попавший на ЧП такого масштаба председатель КГБ УАССР генерал Борис Соловьев по радио уговаривал солдат отпустить хотя бы девчонок.
— А я все это время под дверью стою, — рассказывает Орехов, — и, в конце концов, говорю Ахмеду — как-то не по-мужски через дверь говорить. Он — заходи. Я зашел, а он сразу автомат вскинул. Я ему говорю — ты же видишь, я без оружия. Он немного успокоился, хотя все равно был настороженным, и мы начали разговаривать. Ахмед говорит — давайте нам автобус, сейчас мы детей погрузим и полетим в Америку. Я говорю — если ты прилетишь в Америку с детьми, да с автоматом, там тебя сразу в наручники и в тюрьму. Ты должен приехать туда как гражданин с международным паспортом. И он согласился.
Им действительно сделали настоящие паспорта, на это ушло еще несколько часов, и еще несколько часов перед этим они заполняли всякие анкеты, и таким образом было выиграно время, которое теперь все больше работало против террористов. Они уставали, теряли бдительность, и, скорее всего, этим и постоянной психологической обработкой по радио, которую вел Соловьев, можно объяснить ошибки, которые они стали делать одну за другой.
В районе 11 часов вечера они, наконец, согласились отпустить девчонок. Но не всех. Трех из них солдаты оставили в классе, видимо, «на всякий случай». Девчонки оставлять ребят не хотели, и выпроваживать из класса их пришлось чуть ли не силой.
— И смех, и грех, — рассказывает Орехов, — вывожу я их из класса, а находившийся в школе сарапульский комсомольский вожак начинает горячиться: «Это не по-комсомольски, оставлять других в беде. Пусть вернутся в класс!» Я ему говорю — ни в коем случае. А он мне — я тебя исключу из комсомола, и обратно уже не вернешься. Да нам оттуда пока хотя бы живыми всем надо вернуться — говорю…

Остались без прикрытия

Спустя несколько часов солдаты отпустили оставшихся девчонок, и в классе оставались одни парни. К утру привезли паспорта. Тогда Орехов в третий раз зашел в класс и сообщил террористам, что машина у подъезда, самолет к взлету готов.
— Отпускайте парней, а я сейчас принесу паспорта, — рассказывает он, — и они — поверили. И только когда я вместе с парнями покинул класс, они поняли, что случилось. Они остались одни, без защиты в виде заложников, у них не было даже меня, и они буквально заорали: «Где Орехов!» Потому что понимали, что все остальное уже ничего не значит. Их просто тут же могли уложить снайперы, которые все это время держали их на мушке, но когда в классе оставались дети, рисковать было нельзя. Но Зайцев, командир «Альфы», сказал: «Мы их возьмем без крови». Тем более, к этому времени солдаты уже были полностью деморализованы.
Перед тем, как «Альфа» ворвалась в класс, Мельников сам выбросил автомат в открытую дверь, а Ахмед еще вскинул его с кривой улыбкой, но нажать на курок не успел. «Альфовцы» в одну секунду выбили у него оружие из рук, а еще через пару секунд оба террориста лежали в наручниках, лицом в пол. Так закончилась эта история.
Выйдя из учительской, Людмила Верховцева еще видела, как на первом этаже лицом к стене, расставив ноги, под охраной автоматчиков, стояли двое террористов, но спустя час в школе уже никого не было, технички убрали грязь, оставленную на полу множеством армейских сапог и ботинок, и в этот же день начались уроки. Лишь 10 «в» в этот день с занятий отпустили, но уже на следующий день они, как обычно, шли в школу с портфелями.
Затем был суд и раздача наград. Несколько человек получили ордена и медали. Но для капитана Орехова, который, каждый раз рискуя жизнью, единственный лицом к лицу вел с террористами переговоры и выводил из класса детей, госнаграды так и не нашлось. За участие в операции он получил звание «Почетный сотрудник госбезопасности», и этим ограничились.
Впрочем, ему досталась самая главная награда. Спустя несколько месяцев школьники 10 «в» подарили ему самодельный альбом с общей фотографией класса на обложке. В нем каждый из них оставил несколько строк, по существу, летопись тех драматических суток глазами ребят, что они чувствовали в те непростые часы.
Есть среди них и такие строки (орфография и стилистика сохранены):

— Услышав голос по радио, я понял, что уже все делается, чтобы спасти нас. Когда капитан Орехов зашел в класс, я был поражен его бесстрашием и мужеством, идти под дула автоматов не каждый сможет.

— Орехов тот человек, который, не щадя своей жизни (а он ей рисковал, входя к нам), вел себя мужественно. Хотя это и его долг, но таким человеком надо гордиться. Я не боюсь высоких слов. У нас должно быть больше таких людей.

— Уважаемый Владимир Викторович! Нам сказали, что вы уезжаете из нашего города, получили новое назначение. И нам захотелось сказать вам большое спасибо за вашу заботу о нас, за ваше спокойствие в такой сложной обстановке, за внимание к нам. Вы оставили в наших сердцах неизгладимый след. Мы вам очень благодарны!